Я глянул на нашивки солдат. Зелёные. Десятка Брандона.

— Брандон, будь так добр, оторви свою жопу от бревна и иди сюда! — рявкнул я, и покосившись на бойцов, явно намылившихся к костру, добавил — А вы двое, стойте на месте. Мы с вами ещё не закончили.

Десятник отложил миску в сторону, поднялся и неторопливым шагом, словно бы нехотя, подошёл к повозке. Мда. Над дисциплиной ещё работать и работать. Ну ничего, сейчас я вам, засранцам, устрою весёлую ночку.

— Это что такое? — уставился я на него, кивнув на двух провинившихся бойцов.

— Не могу знать, товарищ командир! — бодро-придурковатым голосом доложил десятник. Он явно понимал, о чём идёт речь, но предпочитал косить под дурачка, до последнего надеясь избежать наказания.

— Ах не можешь знать? — хищно улыбнулся я, на несколько мгновений забыв про то, как выглядит моё лицо. Десятник сглотнул и невольно отступил на шаг, — Ну так давай тебе объясню. Вот это — я обвёл рукой провинившихся, — Двое твоих бойцов. На посту. Пьяные вусмерть.

— Да не вусмерть мы, товарищ командир, — начал возмущаться Вигхар, — На ногах стоим, оружие держать…

— Заткнулся! — мне вновь пришлось повысить голос, — Хайло раскрывать будешь, когда тебя спросят. А вот от тебя, — я посмотрел на десятника, — Я жду объяснений.

— Ну, товарищ командир, — Брандон замялся, — Я ж всё-таки десятник, а не нянька. Я не могу знать, когда они напились, а когда нет.

— И какой же ты нахер десятник, если у тебя в десятке бардак, а пьяные солдаты стоят на посту? — поинтересовался я, немного подумал и добавил, — А к чёрту. За***ло. Значит так, вы трое сейчас берёте лопаты, идёте вон на ту свободную часть поляны и начинаете копать яму для сортира.

— Но зачем? — удивлённо уставился на меня Вигхар, — Проще ведь с края обрыва погадить.

— Затем, что приказы не обсуждаются! — отрезал я, но спустя пару секунд, чуть смягчившись, добавил, — А ещё затем, что человека намного проще вытащить из ямы с говном, чем из оврага, ежели он оступится. Да и шею свернуть в выгребной яме куда сложнее. Так что вперёд, заниматься общественно полезным делом. Что же до остальных, — я опёрся на край повозки и обвёл взглядом отряд, — Значит так, парни. Вот в этих болотах, — я обвёл рукой топи, — По слухам, водятся твари, которые спят и видят, как бы порвать нам жопу и сожрать наши глаза на десерт. Посему с этого момента в отряде вводится сухой закон. Кого застукаю пьяным — на неделю оставлю без жалованья. Второй раз — пойдёте нахер из отряда. Будете нажираться, когда мы минуем это проклятое место или хотя бы доберёмся до безопасного укрытия. Все меня поняли?

Ответом мне были угрюмые взгляды и немногочисленные кивки. Парни любили выпить в свободное время. В меру. Иначе на утренних учениях Бернард устраивал им выволочку. Это был один из способов расслабиться, помимо азартных игр и маркитанток. И сейчас я лишал их этого удовольствия.

— Отлично. Лейн, Годфри, вы надеюсь не пили?

— Нет, командир. Трезвые, как стёклышко, — ответил Лейн, поднимаясь от костра. Годфри тоже встал и направился к нашей телеге.

— Добро, — сказал я, вручая бойцу арбалет, — До полуночи стоите, затем вас сменят.

Время тянулось медленно. Уснуть всё никак не удавалось. Мешали тучи комаров, звеневшие где-то за бортом фургона, тяжёлый дух, исходивший от странных растений, которые местные именовали не иначе как дурман или багульник, холодная влага, липким промозглым пологом, окутавшая караван. И чувство тревоги. Оно не покидало меня уже давно, но чем ближе мы подходили к этим болотам, тем сильнее оно становилось. Это был не страх, нет. Скорее ощущение, что мы подбираемся к чему-то важному. Чему-то, что может вновь поставить всё наше мировоззрение в с ног на голову, пролив пускай и тонкий, но всё-таки лучик света на огромный ворох накопившихся вопросов. Вот только я не знал, чем именно оно может оказаться. И боялся это упустить. Случайно проглядеть, утонув в повседневной рутине.

— Чего ворочаешься? — сквозь сон пробурчала Айлин, прижавшись ко мне и осторожно обняв. От её тёплого прикосновения по коже пробежали приятные мурашки, — Спи давай.

— Да не могу уснуть, — тихо ответил я, осторожно выскользнув из её объятий, а заодно и из-под одеяла, — К тому же парней уже пора бы сменить. Схожу, проветрю голову. А то в неё в последнее время пытается пробраться много всякой дряни.

— М-м-м-м… — Айлин потянулась и скользнула по мне полусонным взглядом, — Знаю я один способ, как её туда не пустить.

Я улыбнулся, наклонился к ней и поцеловал в щёку.

— В другой раз. Сейчас попробуй отоспаться как следует. Завтра будет тяжёлый день.

— Умгу, — сквозь сон промычала девушка, повернулась набок и натянула тяжёлое, подбитое овечьей шерстью одеяло до самого подбородка.

Я быстро оделся, напялил стёганку, кольчугу и шлем, и выбрался на улицу.

Снаружи вовсю властвовала ночь. Костёр уже давно догорел и теперь напоминал о себе лишь едва заметными алыми проблесками углей, уже подёрнувшихся серым саваном. Где-то вдалеке отчаянно кричала ночная птица. Ей вторила тихая ругань провинившихся, перемежаемая глухими ударами лопат о твёрдый, каменистый грунт.