— Я тебя убью! — Завопил Дадиани, увидев, как я появляюсь из огня относительно невредимым. Запоздало посчитав действия водителя правильными, он тоже начал выбираться из салона.

Через автомобиль я проскочил насквозь и начал опустошать артефакты, навешанные, как игрушки на новогодней ёлке, на застрявшем в дверях толстяке. Те, что были у него на груди, решил разрядить в первую очередь. Мне почему-то казалось, что защитные артефакты носят именно на шее. Поближе к сердцу.

— Уиии!! — Натурально завизжал толстяк, когда развернулся и обнаружил меня перед собой. Он отшатнулся и упал на задницу, почти выпав из моего обзора. — Из какой преисподней ты сюда явился?!

Что-то объяснять этому уроду у меня не было никакого желания. Я шагнул к толстяку, ориентируясь на свечение артефактов. Дадиани протянул ко мне руки, то ли рефлекторно защищаясь, то ли сознательно готовясь применить свои артефакты, встроенные в кольца. Ими я и занялся.

— Что тебе надо от меня? — Вопил толстяк. В сгущающейся темноте он не видел, что именно я делаю.

— Я Иванов. Ты вернёшь эту землю мне. И выплатишь компенсацию за нападение и попытку убийства.

— Иванов давно мёртв! — В голосе Дадиани звучала истерика. Сейчас он мало что соображал. Но мне нужно было тянуть время. — Ты самозванец! Земля моя!

— Ты совсем не боишься духа Иванова? — Этот момент меня заинтересовал.

— У меня Дагомейский амулет! — Многозначительно произнёс толстяк. Несмотря на обширный испуг всего мозга, чувство собственной значимости у него продолжало зашкаливать. — Он защищает от любых духов, и может изгнать их из нашего мира.

Почувствовав мой интерес, Дадиани опустил руки и потянулся к артефактам, висящим на груди.

— Руки вытяни! — Рявкнул я. Мало ли что у него за амулет. Я далеко не все артефакты разрядил у него на груди.

— Я хотел показать амулет.

— Или опробовать его на мне. — Закончил я недосказанную мысль Дадиани. — Только зря стараешься. Я не дух Иванова. Я наследник рода. Вопрос по земле закрыт. Она моя. Будут возражения, значит, род Дадиани вымрет. Весь. До самого последнего младенца, способного претендовать на мою землю. — Я посмотрел в то место, где у толстяка должны быть глаза. — Ты меня понял?

— Император не допустит уничтожения целого рода. — Промямлил тот.

— Ну почему же. Мой род вырезали, и никто не вякнул. Такую гниду, как ты, на откуп отдадут легко, лишь бы я не мстил Романовым. — Я нёс всё, что взбредёт в голову. Грёбаная разрядка артефактов занимала слишком много времени. — Чтобы упокоить дух Иванова, я должен был выкупить эту землю, но ты влез, куда не просят. Тебе даже ГБ не указ. Я правильно расслышал? — Артефакты в кольцах, наконец, разрядились. Я прямо сквозь руки Дадиани наклонился и продолжил работать с артефактами, висящими у него на груди. — В общем, выбор у тебя небольшой…

Через меня пролетела какая-то железяка и смачно расплющила нос Дадиани, почти вмяв его в череп. Толстяк откинулся на спину и перестал подавать признаки жизни. Я распрямился, одновременно переходя на обычное зрение. Позади меня стоял растерянный водитель. Монтажка, которой он раскроил голову своему хозяину, выпала из его руки.

— А как жеж это… Вы тут, а…

— Надо было тебя сразу вырубить. — Я в сердцах сплюнул на упавшего возле моих ног водителя. Он повторил путь мага. Частично засеял дорогу своими зубами. — Эй, в грузовиках! Есть живые?

С той стороны не доносилось ни звука. Водителей за рулём тоже не видно. Подивившись такой прыти работяг, я пошёл искать медведя. Кристалл у меня другой найдётся, а медведя жалко. Если он оплавился, я этому магу и коренные зубы выбью.

Одежда вся сгорела. Брать другую с противников не хотелось. Кровищи с них, как с поросят натекло. Думал у мужиков разжиться одежонкой, но они, похоже, сбежали, когда маг начал огнём швыряться.

Фигурка медведя нашлась возле мага. Целая и невредимая. Маг тоже был живой. По крайней мере, пузыри пускал исправно, значит, дышал. Зажав медведя в руке, пошёл к грузовикам. Может, ветошь какая найдётся. Открыл дверь кабины ближайшего грузовика и встретился взглядом с водителем. Тот скукожился под рулём и зачем-то заткнул уши пальцами. Оттянув его руку от уха, я спросил:

— Одежонка есть?

Водила очумело помотал головой.

— Не гневайтесь, барин, нет у меня одежды, только та, что на мне.

— Ты чего здесь в прятки играешь? И где остальные? Я же видел, в кузове много народу было.

— Барин приказал прятаться и уши затыкать, если он ругаться начинает с посторонними людьми. Чтобы потом следователю нечего говорить было. — Всё также не разгибаясь ответил водитель.

— Значит, все здесь? Поднимай тогда людей. У вас вода есть? Мне бы умыться и одежду подыскать. Заплачу за неё, но чуть позже.

— Никак нельзя, пока барин не разрешит. — Замотал головой мужик.

— Подъём я сказал! — Повысил я голос. Уговаривать и убеждать мне сегодня не хотелось совершенно. — Перетрясёте свои шмотки и найдёте для меня хотя бы штаны. И воду. Много. Выполнять!

— Вы, барин, извиняйте, но у нас свой барин есть. — Упёрся мужик.

— Да что ж вы такие тупые здесь?

Я схватил его за шкирку и выволок из кабины. Попытку сопротивления, сразу пресёк, надавав по рукам. Больно, обидно, но не смертельно.