И каково же было моё изумление, когда я увидел обладателя этого, прям-таки оперного, баса. За столом сидел щуплый, лысый, как бильярдный шар, мужичок. Одет он был в армейский комбинезон без знаков различия. И на его исчерченном глубокими морщинами лице была единственная заметная деталь — роскошные гренадерские усы с лихо закрученными вверх кончиками.

— С чем пожаловали, молодой человек? — пробасил дежурный.

— А у меня сегодня дуэль… — ответил я, — и мне бы…

— Это ты, что ли, будешь с Тюриным драться? — нетерпеливо перебил меня дядька.

— Да, — подтвердил я.

— Что-то выглядишь ты, — ухмыльнулся он себе в усы, — неубедительно, если не сказать жёстче…

— Ну, какой уж есть… — я тяжело вздохнул, — что выросло, то выросло…

— Твёрдо решил? — вопрос прозвучал почти агрессивно.

— Да! — не знаю почему, но прозвучало это как-то неуверенно, и на физиономии мужика появилась сочувственная улыбка.

— Тогда давай ID — карту, — он протянул руку и я вложил в неё пластиковый прямоугольник удостоверения личности.

Он провел им по считывателю, сверился с какими-то надписями, возникшими на небольшом мониторе перед ним, и нажал на один из сенсоров на панели.

Тут же загудел стоящий на столе принтер и выплюнул лист бумаги.

Дежурный пробежал по нему глазами, поставил галочку и пододвинул листок мне:

— Подписывай, — деловито предложил он, — это отказ о претензий, подтверждение того, что ты выходишь на арену добровольно, предварительно ознакомившись с правилами и ответственностью за их нарушение.

Я прочёл этот перенасыщенный канцелярскими оборотами текст и поставил подпись.

— Так, подожди, — дежурный подсунул мне журнал, где я поставил ещё одну закорючку напротив своей фамилии.

— Теперь всё? — поинтересовался я.

— Да, можешь идти к арене, — на пальце дядьки сверкнул перстень, по которому я определил, что передо мною адепт стихии воды в ранге Ратник, — начнём, как доктор подойдёт, уже скоро должен быть…

Выйдя из дежурки, я тут же столкнулся с Ольгой… Вот, не было печали, она же мне сейчас весь мозг вынесет…

— Мелкий, ты совсем охренел? — она решила времени не терять, и приступила к выносу моего мозга сразу, стоило мне только оказаться в поле её зрения. А как вы хотели? Любящая заботливая сестра, да…

— А что такого? — попробовал я прикинуться дурачком.

— А то, что мне тут рассказывают, что ты на дуэль с Тюриным выходить собираешься, — выдала она на одном дыхании, — это правда? — вообще, со стороны это выглядело, наверное, довольно забавно. Изящная миниатюрная девушка с исполненным ярости взором умудряется агрессивно нависать надо мною. А я, хоть вовсе и не богатырь, но, всё-таки, немного повыше её ростом-то…

— Правда, правда, — я понял, что придётся её как-то успокаивать, иначе она сейчас сама на Тюрина набросится. И этим, кстати, окажет мне медвежью услугу, — только давай отойдём, и тихо всё обсудим, а? — я взглянул в её пылающие праведным гневом глаза, жалостливо протянул, — пожа-а-алуйста, — и, ухватив за рукав, потянул её за угол дежурки. Она автоматически проследовала за мной:

— Нет, Янек, ты точно охренел, — прокомментировала она мои действия, — если ты действительно собрался с драться с этим лбом, то ты натурально сошёл с ума. Я вместо тебя выйду!

— Нет, — твёрдо ответил я. Я надеялся, что это прозвучало достаточно убедительно.

— Ты решил самоубиться таким мучительным образом? — кисло усмехнулась Ольга, — объясни мне, на что ты надеешься…

— Ты всё увидишь сама, — я смотрел на неё, стараясь убедить её в том, что с головой у меня всё нормально, — и я тебя очень прошу, не пытайся выходить вместо меня, тем более, что в этой дуэли с нашей стороны уже была замена. И других замен правилами не предусмотрено.

— Так ты по доброй воле пошёл на это? — возмутилась она, — я то думала, что тебя просто подловили как-то…

— Ну, можно сказать, что подловили, — и я вкратце рассказал про Филю, и про то, как эта подстава была организована.

— Ты идиот! — констатировала она, — мог бы не лезть в это, и остался бы целым! Учти, лишних денег нет — лечить тебя… Господи, ну за что мне всё это? — и она закатила глаза к небу, стремясь этим проиллюстрировать степень своего недовольства мной и моим образом действий.

— Оль, хватит кипишить, я доволен тем, как всё складывается, — говорил я спокойно, успокаивающим тоном, и, похоже, это сработало.