— Конечно, родная.

— Вы с Ним говорили обо мне или о нас хоть один раз? — Она поняла сразу о ком шла речь.

— Ни разу, — сердце пропустило удар и сжалось от болезненных спазмов. Значит действительно, я ничего не значила для него. Очередная дырка, пустышка, которую даже соблазнять не пришлось — так потом передали его слова.

— Почему вы утаили от меня его визит в Россию?

— А чтобы это дало? Зачем, милая? Все ведь в прошлом. Все забыто. Зашито прочными нитками, Ева.

— Понятно, — сквозь гул в ушах вела беседу.

— Не хочешь заехать в гости на чашечку чая?! Посплетничаем немного.

— Нет. Спасибо. Не могу.

— Это из-за Наума?

— Сегодня, я запланировала много важных дел, и вынуждена отказаться от предложения. В следующий раз обязательно составлю вам компанию.

— Ева, послушай?

— Да. Слушаю.

— Повторюсь. Все в прошлом, девочка. Не стоит беспокоиться. У каждого сложилась жизнь, и никто не собирается ворошить давние события, — озвучила еще раз зачем-то.

— Всего доброго, Зоряна Петровна. Мне пора.

В груди, там, где соединяются ребра пронзило острой болью. И дыхание катастрофически не хватало.

Я дала по тормозам. Потому как в моменте перестала видеть и слышать. Глубокие затяжки воздуха не помогали, и пульс бешеными импульсами бил по вискам.

Меня штормило — я знала, что накрыло панической атакой. Умела с ней справляться.

Облокотив затылок на спину сиденья, запела считалку.

Но никак не удавалось прийти в себя. Я чувствовала тотальную потерянность.

Интуиция трубила — все только начинается. Пришло начало конца.

Я не провидица, и не параноик, но знала — он объявится. В самый неожиданный момент, застанет врасплох и ударит по всем слабостям.

В офис я вернулась измотанной. Вся на взводе.

От жары на улице, от испытанного стресса, от пульса, неустанно грохочущего, развилась мигрень.

Мне казалось, будто мой затылок вскрыт, и из меня все силы высосали.

Выпила обезболивающего, не было времени ждать, когда естественным образом пройдут головные боли. Принялась виски массировать.

Цепочка вопросов росла, продолжая давить на мозг. Это как неудержимая волна, ком летящий вниз с вершины горы после выстрела.

Это было неконтролируемо.

Лукавить не имело смысла, они касались Соболевского. В основном.

В свое время я заблокировала все воспоминания о нем, вырвала вместе с сердцем, так становилось легче. Во всех смыслах.

Дышать, думать, начать новую жизнь — существовать менее болезненно.

Однако, сейчас он как призрак из прошлого, вновь дал о себе знать и это естественно, что возникали вопросы о мужчине. Я не та, которая прячет в голову песок от себя и реальности.

Именно, так я оправдывала себя и слабохарактерность. И не важно сознательно или бессознательно — любопытство мучило.

Он изменился — это данность любого человека.

Но насколько сильно? Каким он стал? Не растерял брутальности и дерзости? Спортом занимается?

В нем также присутствует угрожающая сила, способная расплющить?

Или у него уже живот свисает от хорошей жизни?

А жена? Он ее любит? Почему у них нет детей? Она красивая? А постель?

Он такой же жадный в постели, как раньше?

Да, мое подсознание издевалось, подкидывая вопросы интимного характера. И ничего не могла поделать с собой.

— Боже. Остановись, Ева, — шепчу под нос. — Приди в себя.

Он — причина немыслимой боли и страданий.

Тот, после которого перестала чувствовать полноценность. Словно инвалид в коляске, или просто живой труп, и точнее не скажешь — отсутствие бьющегося сердца в груди главный признак. Соболевский его разорвал на куски.

Или нужно напомнить те бессонные ночи, и выплаканные слезы в подушку?

А может, вспомнишь, как хотела наглотаться таблеток в день его отъезда.

А слова, которыми он козырял перед всем городом — Она очередная пустышка, братва. Дырка, которую не потребовалось соблазнять, можете записываться в очередь. Более доступной телки не видел.

Сказанное подтвердилось на следующий день, ведь я отказывалась верить в дикий бред — у нас было все по-особенному. Так я по крайнее мере тогда думала.