— А этот Звонарёв, который сейчас начмед, когда я легла в отделение, ещё был заведующим терапевтическим отделением. Он меня очень сильно оскорбил, понимаете?

Я кивнул, и тут же понял, что зря это сделал, потому что пациентка зарыдала, придвинувшись ко мне вплотную и упав мне на грудь. При этом она сквозь слёзы продолжила свой монолог:

— Он заявил, что мне не положен этот препарат! Для назначения этого препарата у меня нет показаний. Я этого просто так не оставлю! Я буду жаловаться! Я дойду до министра! Я добьюсь увольнения этого напыщенного идиота!

— Это, конечно, ваше право, но не могли бы вы немного отодвинуться? — я попытался вырваться и потерпел неудачу, почти такую же позорную, как с аурой. Хватка у Ольги Ивановны была стальная.

— Вы представляете, я говорю Камоловой, что мне очень плохо, а она даже не слушает меня! Даже осмотр делает через день. Скажите, неужели так трудно подойти утром к такому безнадёжному пациенту, как я, и померить давление? Нет, она лучше покрутится возле зеркала. Вы представляете? Она постоянно прихорашивается. Ах, мой дорогой, как же мне плохо.

— Я вам сейчас ещё успокоительного накапаю, — и я быстро вырвался и вскочил из-за стола. Подойдя к шкафу, накапал ещё валерьянки, подумав, выпил его сам, затем в другой стаканчик налил дозу Островской. Нет, я не понимаю, Камоловой, что, жалко препарат, который стоит дешевле спичек? Зачем доводить до конфликта? Похоже, в Твери Ольгу Ивановну уже не вывозят, раз она в Аввакумово поплакаться прилетела.

— Мой мальчик, мой Семён, он так переживает за меня. Всегда звонит, чтобы поинтересоваться моим здоровьем. Вот, буквально, вчера он звонил и кричал: «Мама! Мама, почему тебя не лечат, как положено?! Мама, я приеду и всем здесь покажу!» Он у меня такой умница. Начальник экспедиции нефтеразведки. — Да, я понимаю этого Семёна. Я бы на его месте, наверное, на Южный полюс экспедицию возглавил, лишь бы подальше от мамочки находиться.

В этот момент дверь в кабинет открылась, и на пороге появился Саша. Не обращая на меня внимания, фельдшер подскочил к Островской.

— Ольга Ивановна, что случилось с вашим драгоценным здоровьем? Опять приступ желчнокаменной болезни? Но позвольте, у вас нет желчного пузыря. Хирурги избавили вас совсем недавно от этой жуткой причины вашего плохого самочувствия, — Саша просто светился, разговаривая с Островской.

— О, Смирнов Иван Олегович так мне помог, я ему так благодарна, — Ольга Ивановна перестала рыдать и кокетливо улыбнулась.

— Ну, значит, какие-то непредвиденные последствия вас беспокоят? Тогда вам просто необходимо попасть к нему на приём. Я вас уже записал, и вы как раз успеете доехать до Твери, посетить Ивана Олеговича и вернуться в терапию. Пойдёмте, я вас сейчас посажу в машину. Володя домчит с ветерком, — и он галантно открыл дверь перед вскочившей женщиной. Перед тем как выйти из кабинета, он повернулся ко мне. — Терпеть не могу Смирнова. А вы, Денис Викторович, ещё слишком молоды, иначе здесь были бы далеко не слёзы.

Он вышел, а я схватил карточку Островской. Так, что здесь у нас. Ага. У Ольги Ивановны была эпилепсия. Приступы не злокачественные, но очень быстро наступило разрушение личности, что и привело вот к этому ко всему.

Покачав головой, я вышел из-за стола и решительно снял халат. Хватит с меня на сегодня. Если грибы в лесу закончатся, то меня в приёмник вызовут, а пока у меня ещё шкатулка неразобранная дома ждёт!

Я оглядел комнату. Вроде бы всё собрал. Ну а если что-то забыл, то и хрен с ним. Настя молча сидела на диване и наблюдала за моими сборами. Барон развалился рядом с ней, время от времени поглаживая девушку пушистым хвостом.

— Ну что, Денис Викторович, поехали? А то на поезд опоздаешь, — в комнату заскочил Егорыч и подхватил чемодан. В нём лежало всё то, что я хотел увезти с собой из Аввакумово, и так уж получилось, что увезти я хотел не так уж и много.

— Денис, — тихо произнесла Настя, когда Егорыч вышел, и я подошёл к дивану, опустился перед своей невестой на одно колено и подхватил её холодную руку.

— Я оставляю тебе Егорыча и Барона, — повернувшись к коту, я посмотрел прямо ему в глаза и сказал, добавив в голос побольше пафоса: — Барон, живи уже дома, хватит по конюшням ошиваться. Присмотри за Настей. Я дом неплохо защитил, но дебилов хватает, так что ты теперь единственный защитник.

— Мяу, — ответил мне кот и ударил тяжёлой лапой по голове. Я только глаза закатил и снова посмотрел на Настю.

— Ты не поедешь меня провожать? — спросил я тихо.

— Нет, — она покачала головой. — Мне трудно будет с тобой в поезд не сесть, а практику закончить нужно. Я же не просто так столько лет училась, нужно диплом подтвердить.

— Настя… — я не договорил, потому что меня прервал телефонный звонок.

Быстро поднявшись, я подошёл к телефону. Настя сползла с дивана и двинулась следом за мной.