— Это ты про поцелуи? — с насмешкой интересуется. — Погоди, я ещё не настроился.

— Лучше настройся на выздоровление и ложись на койку, пока я добрая, — бурчу, расстилая свежую простыню на его кровати.

Лео с усилием приподнимается. Помогаю ему опереться на руку и перенести вес. И как только он пересаживается на койку, отскакиваю и фыркаю на его слишком громкий смешок.

— Кто на этот раз вывел тебя из себя? Где моя всегда правильная, строгая и сдержанная нянька? — продолжает драконить Лео.

— Для человека с повреждённой спиной ты слишком много болтаешь. Я ведь могу одним касанием причинить боль, — цежу, растирая в ладонях мазь.

— Может быть, я специально провоцирую тебя. Ты не думала об этом? — хмыкает он, падая лицом на подушку.

Осторожно взобравшись на край койки, растираю теперь мазь по всей спине. Конечно, специально. Он вообще просто так ничего не делает. Но я пропускаю мимо ушей его вопрос и молча приступаю к массажу. Опять разминаю закаменевшие мышцы. Но что удивительно, Лео не ругается и меня не проклинает. Шипит и кусает уголок подушки. Прогресс.

— Ты сегодня странно тихая. Это из-за нашего нечаянного падения? — спрашивает через несколько минут тишины.

— Если ты сейчас опять про поцелуй — забудь. Твоя реабилитация не включает в себя романтические отклонения. Спиши это на переутомление и твоё временное одиночество.

— Да? — хмыкает он. — А пощёчина была твоим способом наладить кровообращение?

Я кладу ладонь на лопатку, давлю чуть сильнее чем нужно. Лео шипит.

— Расслабься. Это всего лишь массаж.

— Ага. Знаю я твои массажи… — бормочет он, но послушно замирает.

Проходит несколько минут в молчании. Я работаю. Он дышит ровно. Тело под руками тёплое, напряжённое. Закончив с ним, накрываю разгорячённую спину полотенцем и спрыгиваю.

— Всё? Что так быстро? — удивляется мужчина, приподнимая голову.

— Ты же всегда рычал, что долго делаю и мучаю тебя. А теперь тебя не устраивает, что быстро? Радуйся и готовься к светотерапии, — фыркаю я, вытирая руки о второе полотенце.

— И всё же я хочу поговорить о поцелуе. Ты рассказала Гильермо о нас?

— Нет никаких нас, — категорично рублю.

— Ладно, я сам ему скажу, — отмахивается парень.

— Если ты не заткнёшься, я начну петь заклинания на древнем языке моего мира. От них у тебя вырастут рога и копыта.

— Хм, интересный фетиш у тебя, — усмехается негодник. — Хорошо, Пресветлая, этот поцелуй останется между нами.

— Ты просто невыносим, — вздыхаю я, закатив глаза.

— Я очарователен и нравлюсь тебе, — играет бровями Лео. — Во всяком случае, причинять мне боль доставляет тебе удовольствие. Я не против.

Хихикаю и хлопаю по плечу. Он тоже смеётся. Впервые за всё время, между прочим, мы на одной волне.

— Помочь тебе сесть?

— Я сам. Ты вправду творишь чудеса, — мягко замечает блондин, поднимаясь на руках и вращая корпусом.

— А ты бываешь милым. Возможно, где-то под этой толстой колючей бронёй у тебя есть сердце, — бормочу, отступая к тумбочке.

— Хочешь его найти? — прилетает тихий вопрос.

— А? — разворачиваюсь, поняв, что вслух сказала, качаю головой. — Найдётся та, кто обязательно найдёт.

Нас прерывает Аарон. Герцог сначала заглядывает, а уж потом заходит весь. С широченной хитрой улыбкой. Наверняка проверяет, не сижу ли я на его братишке.

— Его Величество уже прибыл. Хотел узнать, готовы ли вы.

— Готовы. Не будем отнимать время у правителя, — киваю, неосознанно поправляя причёску и разглаживая ворот рубашки.

Алард в компании Гильермо заходят спустя минуту. Леонель здоровается довольно чопорно. Устраивается удобнее, готовясь к мучительной терапии.

Муж останавливается за спиной, как и всегда. А Алард рядом. Судорожно втянув воздух, переплетаю с правителем пальцы. И, вытянув над лежащим пациентом ладонь, отпускаю свет.

Сжимаю зубы от напряжения и боли. Яркая божественная магия широким потоком льётся в Леонеля. Молодого лорда корёжит. Он выгибается. Тёмная дымка с шипением вырывается из груди.

Я сильнее направляю энергию. Полностью доверившись в руки Гильермо. Чувствую лишь тепло ладоней, удерживающих меня. Ноги дрожат и коленки подгибаются, но упасть не дают. Силы теряю. Боль усиливается. Но что удивительно, она не настолько выкручивающая. А самое главное, я чувствую, как проклятье вытягивается.