Ему просто нравится издеваться надо мной. Он признаётся в любви, а после избивает и винит во всём мой скверный характер. Это уже не в первый раз. Но за полгода я оклемалась и почти поверила в свою свободу. А он вернулся и вновь разрушает мою жизнь.

Он идёт ко мне, хлопает пряжкой по ладони, отчего я вздрагиваю и пячусь. Но далеко убежать не получается, и мужчина ловит меня.

— Массимо, прошу тебя, — шепчу одними губами.

— О чём, любовь моя? — ласково улыбается он, наматывая теперь уже мои волосы на руку.

— Отпусти меня, — обреченно прошу.

— Ты будешь свободна, только после моей смерти, — цедит он и вгрызается в губы.

Терплю, жмурюсь и приоткрываю рот. Он тут же запускает язык. Глубоко, жадно. Мне противно, но я знаю, если не покорюсь, будет хуже. Почувствовав мою покорность, ослабляет хватку и снова заглядывает в глаза.

— Такой ты мне нравишься, больше. Ты моя пташка. Навсегда! Повтори, — властно приказывает он.

— Твоя, — выдыхаю, опуская глаза.

— На меня смотри! — рявкает и тянет за волосы.

Смотрю в лицо мучителя. Но не могу увидеть его. Его внешность закрыта для меня. Он безликий. Лишь эти налитые кровью глаза безумца, отчётливо прожигают душу. Ему что-то не нравится. Какой-то проблеск непокорности. Это приводит его в бешенство.

Мужчина отталкивает и поворачиваясь спиной, идёт к камину. Я стою по среди комнаты и смотрю на тумбочку. Подавив всхлип, не раздумывая, дёргаю ячейку в тумбе и таращусь на хромированную сталь кухонного ножа. Всхлипнув, тянусь к тумбочке.

— Раздевайся! — приказывает он. Вздрагиваю и поднимаю глаза.

Мужчина зажигает камин. Я точно знаю, что будет дальше. Он подвинет своё тяжелое кресло к камину и будет смотреть как я медленно раздеваюсь. Ему нравится смотреть на меня в свете огня. Нравится унижать.

Без раздумий хватаю нож и с воплем, бросаюсь на него. Первый удар приходится прямо между лопаток. Нож тяжело входит в плоть. Мужчина рычит и скидывает меня. Падаю на ковёр, сжимая рукоять оружия. Он разворачивается и хрипло дышит, прожигая яростным взглядом.

— Это твоя первая ошибка, пташка.

Но мне уже плевать что будет со мной. Из-за него я умерла давно. Из-за него, я вздрагиваю от каждого шороха и ненавижу весь мир. Поднимаюсь, направляю нож и бросаюсь на него. Он ловит, но в приступе бесконтрольной ярости, я бью его теперь уже в грудь. Он борется со мной. Лупит ремнём, отпихивает. Я вновь и вновь набрасываюсь, не жалея сил.

— Не бери грех на душу, пташка, — хрипит муж, падая на спину.

Не слышу его. Взбираюсь сверху и сжимая обеими руками рукоять, вонзаю нож прямо в сердце.

— Пожалеешь. — из последних сил, выдыхает мужчина и улыбается кровавыми губами.

— Иди к бесам! — шепчу, продолжая бить его оружием.

Он больше не двигается. Он мёртв, но я не могу остановится. Выдохшись, отшатываюсь, от осознания случившегося и резко встаю. Меня ведёт в сторону и мутит от запаха крови. Смотрю на собственные руки. Они по локоть в крови, как и белая ночная рубашка. Даже моё лицо в крови. Что говорить об остальном.

— Мира, — кто-то зовёт меня.

Чужие руки обнимают и поднимают. Всхлипнув, отталкиваю. Кричу громко. Пелена слёз размывает лицо мужчины.

— Маленькая, это я, — Дастиан пытается успокоить, сильнее прижимает к себе.

Меня трясёт в судороге. Бью его наотмашь. По лицу, по плечам, груди. Куда попадётся — туда и бью. Он держит крепко, позволяя избивать его. И отпускает, только когда я, выдохшись, успокаиваюсь. Сама обнимаю его и громко всхлипнув, реву. Ректор садится прямо на ковёр и укачивает. Шепчет что-то милое, ласковое. Гладит по спине.

— Я была замужем, — сквозь слёзы бормочу и отстранившись, заглядываю в родные глаза.

— Ты вспомнила? — удивляется Дастиан.

— Частично, — оттолкнув, встаю. Меня шатает, но не позволяю прикоснуться. Выставив руку, отхожу. Не могу унять дрожь, обнимаю себя. Пытливо исподлобья смотрю на “жениха”. Чувствую себя обманутой… — Ты знал?

— Да. Но лекарь запретил давить на тебя. Ты должна была сама всё вспомнить. Мы с Аароном думаем, это он напал на тебя. Из-за него ты потеряла память.

— Он не мог напасть на меня, —- качаю головой и отворачиваюсь. Стараюсь унять страх и дрожь. Руки скрещиваю на груди. Судорожно вздохнув, губу закусываю и давлю всхлип.