Когда башни достигли стен и на них упали мостки, по которым навстречу защитникам хлынул поток монголов, Ярик кивнул другу — Ну с Богом! Покажем Чингисхану кузькину мать! Выбиваем первыми задних, а как только их хватятся, ты валишь объект номер один.

Денис кивнул — Принято!

Первые пять смертей не обратили внимание монголов, сосредоточенно наблюдавших за боем на стенах Бухары. Но шестой успел перед смертью вскрикнуть, и свита обернулась, лишь Чингисхан остался стоять неподвижно. Он хотел отдать приказ о выдвижении следующей тысячи, но не успел: в его затылке возникло отверстие из лобовой части головы вырвало приличный кусок плоти и мозги окропили стоящего в пяти шагах воина. Непонимающие причин гибели монголы растеряно осматривались, но не видели своих убийц. Через минуту растерянная охрана в ужасе взирала на трупы, убитые неизвестным способом.

Из-за горизонта появились враги, но их появление прозевали из-за паники в ставке. Половцы закружили свою карусель вокруг ставки, забрасывая монголов стрелами, а минут двадцать спустя сюда нанесли удар рыцари Андраша, который погиб в первые же минуты схватки, а его рыцари были смяты и полностью уничтожены. Вслед за ними нахлынула волна англичан и французов, их конница с длинными копьями поначалу потеснила гвардейцев убитого хана, но те после смерти своего повелителя будто озверели и получили дополнительную энергию разрушения.

Одновременно с этим по монголам, скопившимся у своих передвижных башен и ожидающих очереди для подъема на стены, ударили пехотные отряды, а легкая кавалерия половцев вела обстрел со стороны. Башни были подожжены сырой нефтью, которую в глиняных горшках забрасывали всадники, раскрутив на веревке свой опасный подожженный метательный снаряд. Часть нефти попало на монголов и они в ужасе пытались сбить огонь.

Так же был нанесен удар кавказской конницы и русской дружины по монгольским туменам, находившимся чуть в стороне в ожидании приказа о наступлении. Боевые возы, скрепленные между собой цепями и подняв высокие борты с бойницами, выстроили два защитных укрепленных лагеря, которые перекрыли путь к отступлению и сюда сносили раненных и здесь же забирали запасы стрел.

Рванный с Поздняковым вели отстрел тех командиров монголов, кто выдавал себя своими доспехами и руководством с помощью звуковых сигналов и дыма. Сигнальщики так же истреблялись в первую очередь. Раскрылись ворота и из крепости в спины монголам ударили войска хорезмийцев, за ними потоком пошло кое-как вооруженное ополчение.

Варяг тут же отдал приказ тысяче дружинников и двум тысячам новгородской пехоты из резерва войти в открытые ворота и захватить город.

Еще почти сорок минут шла ожесточенная рубка, но нежелавшие сдаться монголы были полностью уничтожены. Затем окружили хорезмийцев и потребовали их сдаться. Сняв с них всю защиту и забрав оружие, их всех повязали. пленных решили использовать как носильщиков, загрузив их добром, найденным в ставке Чингисхана, все перенесли за городские стены.

Несмотря на желание предводителей крестоносцев пограбить город, легат отдал приказ следующим днем выдвигаться к Самарканду. В Бухаре же остался Варяг и предводители с небольшим количеством дружин для справедливого раздела разграбленного города. Сформированные отряды по изъятию ценностей методично обходили дома и после обыска все конфискованное сносили в одно место, во дворец. Жителей не трогали, их женщин не насиловали, введя железный порядок в захваченном городе. Оставив в Бухаре доверенных людей, которые должны были составить опись захваченного и надежную охрану из новгородцев, Варяг и предводители крестоносцев выдвинулись днем позже, без труда нагнав свое войско, которое по долине Согдианы двигалось к Самарканду. Варяг оценивал находящиеся в городе войска хорезмшаха в сорок пять тысяч, у них были двадцать слонов.

Самарканд был столицей шаха и центром его обороны — гарнизон города был большим, а его укрепления — одними из самых мощных в империи. Однако в реальной истории Чингисхану удалось изолировать его, захватив и разрушив Бухару внезапным манёвром, а затем опустошив близлежащие города в Мавераннахре. После отражения сил помощи монгольская армия, усиленная после захвата Отрара, устроила засаду и уничтожила защитников города, вышедших на вылазку. Жители города вскоре сдались по наущению мусульманского духовенства; большинство из них были обращены в рабство или призваны в армию по традиционной монгольской традиции.

Пятнадцать тысяч монголов, окруживших старую столицу империи, были уничтожены неожиданным ударом конницы. Во время осады командующие туменов не давали им бездельничать. Ночью и днем сотни сменяли друг друга в караулах, шли на фуражировку, отправляли табуны на выпас.

Монгольский воин кардинально отличался от кипчака или туркмена. И тот и другой считали законным правом требовать от начальства бараньей похлебки.

Монгол же отвечал за свое (и начальника) пропитание собственной спиной. Если в его седельной сумке не находилось хурута, по хребту гуляла плеть десятника. Десятника лупил сотник, сотника драл тысячник. Неспособных обеспечить порядок и довольствие, быстро меняли людьми достойными власти.

Делом были заняты все и всегда. Изредка отчаянные кулюки подлетали к стене, сшибая стрелой незадачливого защитника, рискнувшего высунуть нос в бойницу. Голод и скученность справлялись куда лучше штурмовых лестниц и осадных машин. Уже через месяц город притих. Спустя два оттуда потек беззвучный стон.

Уничтожение союзниками монголов было воспринято духовенством Самарканда как чудо и ворота перед освободителями раскрылись как по мановению волшебной палочки. 30 тысяч воинов-канглов, бывшие опорой хорезмшаха Мухаммеда и его матери Туркан хатун сложили оружие, сама Туркан хатун вышла к победителям с просьбой не трогать население города.