— Канэко-сан, — Иоширо выпрямился в кресле, лицо стало серьезным, почти суровым. Он еще раз почтительно склонил голову, уже сидя. — Я Вас понял, сэнсей! Сделаю! Благодарю за доверие! — В его голосе звучала не только благодарность, но и железная решимость оправдать возложенные надежды.

Столовая Vallen гудела, как гигантский улей. Запахи жареного мяса, васаби и свежего риса витали в воздухе. Я, стоя в очереди с подносом, машинально взглядом выхватил Аю. Она сидела за столиком с коллегами из соседнего отдела — вежливо улыбалась, кивала в ответ на реплики, но её глаза были чуть расфокусированы, а пальцы нервно перебирали край салфетки.

Когда наши взгляды случайно встретились через толпу, Ая резко отвела глаза, щеки мгновенно залились ярким румянцем. Она сосредоточенно уставилась в свою тарелку с удоном, словно там были написаны ответы на все вопросы мироздания.

Я взял свой кофе и бутерброд, направляясь к её столику. Коллеги Аи, заметив моё приближение, быстро закончили есть с дежурными улыбками.

— Ямагути-сан, мы уже пойдём, отчёт доделаем, — сказала одна, и они поспешно ретировались, оставив Аю одну за столом, похожую сейчас на оленёнка в свете фар. Она ещё ниже склонилась над едой, видимо, надеясь стать невидимой. Я поставил поднос напротив неё и сел.

— Позволите? — вежливо спросил я, хотя место было уже свободно. Ая лишь кивнула, не поднимая глаз. Несколько секунд висело молчание, нарушаемое только гулом столовой и стуком моей ложки о чашку кофе. Я взглянул на неё, её уши уже горели. Что-то серьёзно её смущает, и это явно я.

— Ямагути-сан — начал я негромко, голос звучал мягко, но настойчиво. — Я что-то не так сделал? Сегодня твой взгляд говорит мне примерно следующее: «Марсианин, который ещё и кофе не вовремя предложил». Или я преувеличиваю? — Я сделал глоток, наблюдая за ней. Ая вздрогнула, словно её легонько ткнули. Она медленно подняла голову. Её лицо пылало, но глаза, наконец, встретились с моими — в них читалась искренняя растерянность и вина.

— Я, — она сделала глубокий вдох, словно готовясь к прыжку. — Прошу прощения. Это… это не Вы. Не Ваша вина. — Она замолчала, собираясь с мыслями, пальцы снова закрутили салфетку в тугой жгут. — Моя — ещё один вдох. — Я просто… очень давно живу только работой. Очень давно. — Её голос стал тише, но чётче. — И все эти обычные человеческие вещи — кафе, кино, просто разговоры, о чём угодно, только не о графиках и поставках. — Она замолчала, ища слова, взгляд снова упал на стол. — Кажется, я немного отвыкла. От того, как это, когда люди приглашают. Просто так. Без всяких рабочих причин. — Она подняла глаза, в них мелькнуло что-то уязвимое и смущённое. — Это неловко. И очень неожиданно.

— Неожиданно — возможно, — согласился, отставив кофе в сторону. — Но разве плохо? — Я слегка наклонился вперёд, мой голос стал немного громче, чтобы перекрыть шум столовой. Ая быстро покачала головой, её губы дрогнули в робкой, почти невидимой улыбке.

— Нет! — вырвалось у неё громче, чем она, видимо, хотела. Она снова покраснела, но на этот раз взгляд не отвела. — Вовсе нет! Это, — она сделала паузу, ища точное слово, — приятно. Очень. — Румянец на её щеках стал еще алее, но в глазах появилось тепло и искренность. — Я… я с радостью схожу с Вами в кино в воскресенье.

Странное тепло разлилось у меня в груди, смешавшись с лёгким головокружением (но уже не от последствий часов, а от этой искренности). Видеть всегда собранную, немного отстранённую Аю такой растерянной, уязвимой и при этом смелой в своем признании. Это тронуло меня даже сильнее, чем я ожидал. После всех этих игр со временем, интриг, холодного расчёта, окружавшего меня, эта простая, человеческая неловкость, эта искренняя растерянность была как глоток чистой родниковой воды после соленого моря. Я почувствовал, как непроизвольно расплываюсь в улыбке, и не стал её сдерживать.

«Романтика», — подумал я с легким удивлением. Кажется, я действительно забыл, какая она. И почему-то немного страшно. Но это был приятный страх, как перед прыжком в неизвестность, но заведомо полную возможностей.

Сумерки мягко окутывали «Холмы гармонии». Воздух, ещё тёплый от солнечного дня, пах нагретым асфальтом и цветущим жасмином. Я шёл по аллее, ведущей к дому, ощущая приятную мышечную усталость после дня. В голове крутились образы: Ая с её смущенной улыбкой и согласием на кино, Иоширо с горящими глазами преданности, продуктивный гул отдела. Даже Момо, обычно тянущая поводок с бульдожьим упрямством, шла рядом спокойно, деловито обнюхивая кусты. Поводок свободно провисал, и мир казался таким уютным и безопасным. На мгновение напряжение последних дней — всё это отступило, растворившись в тишине вечера.

«Всё-таки очень неплохое место», — мелькнула расслабленная мысль. Тишина. Покой. Почти…

Почти. Момо внезапно замерла, её нос задрожал, втягивая воздух с силой пылесоса. Что-то под тёмным кустом сирени у резкого поворота аллеи захватило всё её внимание. Прозвучало низкое, заинтересованное ворчание. И, прежде чем я успел среагировать, она рванула вперёд с неожиданной силой, поводок превратился в тугую струну, вырываясь из моей расслабленной руки.

— Момо! Стой! — крикнул я инстинктивно, повторяя её сложный маневр и пытаясь не упустить скользкий поводок.