Садок судей II
вернуться

Лившиц Бенедикт Константинович
Шрифт:

Я

«И в комнате тихие углы…»

Студеной ночи воздух зимний Нисходит холодя полы И мраз бодрит как строгий схимник А за окном звезду следя Смеются девушки беспечно И путь небес — напиток млечный Им материнства череда.

1901 г.

«В поле ветра пьяный бред…»

В поле ветра пьяный бред И коляски темный верх Точно девы капюшон. Гаснет дня последний свет Зимний вечер день поверг Сумрак бури звезд лишен. Кони рады ласкам вьюг Кобылицам хладных пург Их развеянные гривы Свиты с гривами подруг Ветр степей седой теург Сыплет пеною игривой.

1910 г. Декабрь

«С легким вздохом тихим шагом…»

С легким вздохом тихим шагом Через сумрак смутных дней По равнинам и оврагам Древней родины моей, По ее лесным цветам, По невспаханным полям, По шуршащим очеретам, По ручьям и болотам, Каждый вечер ходит кто-то Утомленный и больной В голубых глазах дремота Греет вещей теплотой. И в плаще ночей широком, Плещет, плещет на реке, Оставляя ненароком След копыта на песке.

1910 г.

«Как после этого не молвить…»

Как после этого не молвить, Что тихой осени рука Так нежно гладит паука Желая тайный долг исполнить. Как после этого не вянуть Цветам и маленькой траве, Когда в невольной синеве Так облака готовы кануть. Как после этого не стынуть Слезами смоченным устам Когда колеблешься ты сам, Пугаясь смерти жребий вынуть.

1910 г. 31-го августа

«Проходят дни невольной страсти…»

Проходят дни невольной страсти, Цветут деревья и вода, Земли зеленая руда Плетет узорчатые снасти. Чернеет остов корабельный И осени уже рука Канат работы паука Кидает в воздух беспредельный.

1910 г. август

«Я мальчик маленький — не боле…»

Я мальчик маленький — не боле, А может быть, лишь внук детей И только чувствую острей Пустынность горестного поля.

1910 г. декабрь

«Что если я, блуждая втуне…»

Что если я, блуждая втуне По этим улицам и дням, Веселый странник накануне Пути к далеким островам. Что если я совсем случайно Попал под Северный венец И скоро выйду наконец Из жизни сумрачныя тайны. Что если я, заснув в туманах, Печально плещущей Невы, Очнусь на солнечных полянах В качаньи ветреной травы.

1910 г. сентябрь

«Как станет все необычайно…»

Как станет все необычайно И превратится в мир чудес, Когда почувствую случайно Как беспределен свод небес. Смотрю ль на голубей и галок Из окон дома моего, Дивлюся более всего Их видом зябнущих гадалок. Иль выйду легкою стопой На Петербургский тротуар Спешу вдохнуть квартир угар. Смущаясь тихою толпой.

1910 г.

Владимир Маяковский

«В шатрах истертых масок цвель где…»

В шатрах истертых масок цвель где Из ран лотков сочилась клюква А сквозь меня на лунном сельде Скакала крашеная буква . . . . . . . . . . . . . . . Вбиваю гулко шага сваи, Бросаю в бубны улиц дробь я Ходьбой усталые трамваи Скрестили синих молний копья . . . . . . . . . . . . . . . В резкой руке единый глаз, Кривая площадь кралась близко Смотрело небо в белый газ Безглазым ликом Василиска.

Отплытие

простыню вод под брюхом крылий. порвал на волны белый зуб. был вой трубы как запах лили любовь кричавших медью труб. и взвизг сирен забыл у входов недоуменье фонарей в ушах оглохших пароходов горели серьги якорей

Алексей Крученых

Мятеж на снегу

Слова с чужими брюхами и др.