Гамильтон, как и любой полицейский со стажем, множество раз был свидетелем «откровений» со стороны преступников и хорошо знал им цену, но все-таки, поколебавшись, нажал на кнопку, вытащил кассету и помахал ей в воздухе:

— Там пусто.

— Я вам верю… Так вот. Я змеями занимаюсь уже двадцать пять лет. То есть как профессионал-одиночка. А до того еще несколько лет учился этому мастерству у других, поэтому очень хорошо знаю и змей и змееловов.

Он помолчал, ожидая вопросов, и, не дождавшись, продолжил:

— Крупных змей с хорошим ядом сейчас в пустыне немного и становится год от года все меньше. Вы говорите — кто-то выбрасывал их в городе? — Он нервно качнул головой. — Ни один змеелов такого не сделает. Змея — это наш капитал. И после того, как у нее выбран яд, ее обязательно отпускают на то место, где она жила и где ее со временем можно будет найти. — Он покосился на лежавшую на краю стола кассету. — Скажу вам, чего вы, возможно, не знаете — змееловов совсем не мало, спрос на яд растет, а змей совсем немного. Пустыня поделена, каждый работает на своем участке и не обидит там даже змееныша.

— Хорошенькое дело, — сказал Фолби, — не так уж, значит, и пустынна наша пустыня?

— Не так уж. Теперь еще один важный момент. Змея долго набирает яд — три-четыре недели. Значит, если бы какой-то дилетант, взяв яд, выпустил змей в городе, они поначалу бы не были смертельно опасны для человека.

— А разве змея не может накопить яд, проживая на городских газонах, в траве, кустарниках? — спросил Гамильтон.

— Может, но странно, что ни одна из них не была обнаружена за это время.

— Почему странно, ведь, побывав в руках у человека, они могли быть напуганы и где-нибудь таиться?

— Вот это вряд ли. Претерпев насилие, гремучая змея становится очень злой, подвижной, в особенности, в чужом, враждебном для нее месте. Кроме того, можете мне поверить, она прекрасно ориентируется, хотя никто не знает как. Змеи стали бы прорываться к себе, в пустыню.

Гамильтон встал из-за своего стола и направился к другому, за спиной змеелова, где в прозрачных целлофановых пакетах лежали обугленные скелеты.

— Подойдите-ка сюда. Вас это может заинтересовать.

Тот встал и, разминая ноги, направился было к столу, но неожиданно замер:

— Боже…. что это?… Кто это сделал? — проговорил он, оглядываясь назад на полицейских.

Гамильтон заметил в его лице нечто новое, похожее на растерянность.

— Они, что, представляют интерес для гурманов? — спросил он застывшего посреди комнаты человека.

— А? — через несколько секунд переспросил тот.

— Их едят?

— Не думаю. То есть индейцы их раньше ели, и мне самому один раз пришлось попробовать…, — человек продолжал смотреть на обугленные скелеты как загипнотизированный. Потом скривил болезненно губы и повернулся к Гамильтону: — Но если бы какие-то клубы гурманов заказывали их, уж я-то за столько лет работы слышал бы о таком.

Он снова посмотрел в ту сторону:

— Постойте! Взгляните, если бы их готовили в пищу, то наверно бы расчленили — порезали поперек на куски. А скелеты целые. Что же их целиком от головы до хвоста глодали?

За окном давно царил вечер, скоро нужно было заканчивать работу и закрываться.

— Зайди, пожалуйста, Энн, — попросил ее отец по селектору.

В его кабинете торчал Барток. Видимо, разговор между ними подошел к концу, и оба были очень довольны, потому что их смех она услышала еще прежде, чем вошла.

— Ты, конечно, не видела мой сегодняшний вечерний выпуск? — Барток протянул ей сложенную вдоль газету.

— Да я никаких твоих выпусков не читаю, — она небрежно развернула газету и сразу наткнулась на огромный заголовок: «НАШЕСТВИЕ ГРЕМУЧИХ ЗМЕЙ НА ГОРОД», и ниже, но тоже крупным шрифтом — «ДЕТИ, СТАРИКИ И СОБАКИ — ТОЛЬКО ПОЛИЦЕЙСКИЕ НЕУЯЗВИМЫ, НАВЕРНО ПОТОМУ, ЧТО ДЕРЖАТ СЕБЯ ОТ ЭТОГО ПОДАЛЬШЕ».

— Ну как? — довольно осведомился Барток.

— Круто подано, а? — тоже с очень довольным выражением вставил отец.

Она тут же швырнула газету на стол.

— И вы для этого меня позвали?

— Нет, Энн! — отец встал и снова, развернув газету, показал ей фотографию чего-то похожего на одноствольное охотничье ружье, но с очень странным обрезанным стволом. — У Эдда гениальная идея, — отец постучал пальцем по фотографии, — эта штуковина бьет дробью и с пятнадцати метров разносит в клочья любую мишень. Каждый не умеющий стрелять человек может спокойно прибить гремучку даже не целясь! Я уже сделал заказ на оптовую партию в сорок тысяч штук, вот почему нам полезно, чтобы публика была слегка подогрета газетными новостями. К тому же, мы не сделаем этим ничего дурного, — он развел руками с выражением наивной простоты на лице, — разве плохо будет, если люди лишний раз подстрахуются?