Ковровцы изготовляли авиационные пушки, как, впрочем, и другое оружие, очень надежно. Хочу это подчеркнуть особо. Известно, что в первый период войны на фронте ощущался большой недостаток боеприпасов. Особенно он усилился, когда началась эвакуация заводов. Эвакуировали и патронные. Патронный и снарядный голод коснулся и оружейных заводов. Если до войны никто патронов при отстреле не считал, то теперь вели строгий учет остававшихся на заводах боеприпасов.

Так было и в Коврове. Если для отстрела ручного пулемета раньше, например, расходовали 150-200 патронов, чтобы пристрелять его и проверить работу автоматики, то теперь количество расходуемых патронов сократилось до пяти: двумя выстрелами проверяли автоматику, тремя - точность боя оружия. Снарядов для проверки авиационных пушек отпускали меньше почти в десять раз. Убедившись, что пушки стреляют, их сразу отправляли на авиационные заводы. И жалоб на недостатки в автоматических системах с фронтов не поступало. Возможно, что-то и случалось в процессе эксплуатации пушек в боевых условиях, но все устраняли прямо на местах. На заводские недостатки рекламаций не было.

На что сетовали авиационщики, так это на некоторую громоздкость ВЯ - ведь была она в полтора раза тяжелее ШВАК. Одна весила 42 килограмма, другая - 66. Но летчики были довольны - масса снаряда ВЯ, имевшего калибр 23 мм, значительно превосходила снаряд двадцатимиллиметровки, а вес секундного залпа был почти два килограмма вместо одного килограмма с небольшим у ШВАК. Такого секундного залпа не имела даже 37-мм американская авиационная пушка - вес его был на полкилограмма ниже, чем у нашей ВЯ.

Вернувшись в наркомат, я доложил Д. Ф. Устинову о ходе постановки в Коврове новой авиационной пушки. Хотя я и сообщил, что коллектив трудится напряженно, все же нарком был настороже - в апреле ВЯ должна пойти на этом заводе серийно.

– Смогут ли?

– Должны, - ответил я.
– Все для этого в основном готово.

Беспокойство Дмитрия Федоровича было вызвано еще и тем, что пушку Волкова - Ярцева пробовали ставить на одном из эвакуированных заводов, но из этого ничего не получилось: в отведенные сроки коллектив не уложился из-за плохих условий производства и отсутствия высококвалифицированных кадров.

Две недели спустя, когда я снова был в Ижевске, Д. Ф. Устинов поехал в Ковров сам. Он нажал на заводчан еще, потребовав от дирекции безусловного выполнения всей апрельской программы по выпуску пушек ВЯ. Сроки сдачи готовых изделий установили особым графиком, который производственники назвали наркомовским. Получая график, подписанный наркомом, каждый руководитель, большой и малый, чувствовал себя вдвойне ответственным за план.

Потом Д. Ф. Устинов рассказывал о самоотверженности рабочих и командиров производства. Прибыв на завод, он вместе с директором зашел в одну из мастерских и увидел на лавке спавшего человека, совершенно обросшего, в мятом засаленном костюме.

– Кто такой?
– строго спросил он Фомина.

– Начальник мастерской Самойлов.

– Почему спит?

– Он уже две недели не покидает рабочего места, готовит детали для новой пушки.

– Буди!

Растерянный Самойлов стоял перед наркомом, краснея за свой внешний вид. Но нарком, обычно очень нетерпимый к любой неряшливости, на этот раз отправил заводского работника домой:

– Умойтесь, побрейтесь и выспитесь.

А мне Устинов сказал:

– Есть ли еще где такой народ, как у нас?! Самая главная ошибка Гитлера в том, что он не знал и не знает советских людей. И это в его авантюре против нашей страны - основной просчет.

И добавил:

– Хотя и технически мы им не уступаем и даже во многом обходим. Но ведь это тоже результат творческих сил советских людей, которые так недооценил враг.

Выступая на первомайском митинге перед тружениками Ковровского завода, директор заявил:

– Наша штурмовая авиация получила от нас затребованное мощное вооружение. Поздравляю всех вас с победой.

А юная комсомолка Г. Новикова, работница одного из цехов, сказала в тот Первомай:

– Никогда фашистские гады не заставят нас встать на колени и склонить головы. Как ни беспощаден заклятый враг, какие бы козни он ни строил, ему не сломить гордость великого советского народа.

Вспоминаю ковровцев с большой симпатией. Надежный народ, никогда не подводил. В ходе войны я бывал на этом заводе еще не раз и всегда убеждался в неисчерпаемых силах коллектива. Рабочие в беседах вели себя спокойно, уверенно, чувствовали, что являются членами мощного и крепкого коллектива. Спросишь токаря, фрезеровщика или слесаря:

– Ну как дела?

Ответят:

– Товарищ Новиков, все будет в порядке. Если даже где немножко сегодня отстанем, завтра перекроем - будьте спокойны.

Сразу после разгрома гитлеровцев в Сталинградской битве приехал к ковровцам по одному небольшому делу. Видел радость рабочих. Они говорили:

– Вот бы еще раза два поддать так немцам - Гитлер и ноги протянет. И добавляли:

– А за нами дело не станет, что прикажете, то и сделаем.

И делали.

В пору моего директорства на Ижевском заводе до войны там освоили в производстве 12,7-мм авиационный крупнокалиберный пулемет конструкции М. Е. Березина. Хочу сказать о работе конструктора и завода уже в дни войны.