– Нет, я убирал в это время соседнюю комнату и вдруг услышал в лаборатории легкий шум и какое-то жужжание. Я подумал, что через открытое окно туда залетела какая-нибудь птица, открыл дверь, увидел машину и возле нее хозяина, который отвязывал из-под сиденья большой пакет.

Во время этих разговоров мы разделись в передней и перешли в кабинет хозяина. В камине уже весело потрескивали дрова. На круглом столе у дивана мы заметили разложенные странные предметы: увесистую, очень грязную дубинку, пучок черных волос, похожий на конский хвост, несколько остроугольных камней, ожерелье из белых раковин, нанизанных на ремешок, грубый костяной нож.

– Наш друг в этот раз, по-видимому, залетел в каменный век человечества, сказал издатель.

– Да, это как будто орудия палеолитического человека, - подтвердил Фильби, ощупавший осколки камня.

– Но подобные же вещи он мог добыть у каких-нибудь дикарей в Австралии или в Новой Гвинее, - возразил психолог, который все еще относился с полным недоверием к рассказам путешественника и к его машине времени.
– Наш друг пропадал три года в плену у диких народов.

– Позвольте, ведь я собственными глазами видел, как исчезла машина и вместе с ней наш друг. Меркль может подтвердить это, - воскликнул я.

Психолог рассмеялся.

– Во всяком случае нам предстоит интересный вечер, - сказал он.
– Где бы ни побывал наш друг - в прошлом, в будущем или у дикарей, - он сумеет занять наше внимание своими рассказами. Фантазия у него богатая.

В соседней столовой Меркль накрывал на стол, и позвякивание посуды, ножей, вилок и ложек напоминало нам, что мы проголодались. Окончив работу, он заглянул в кабинет и заявил:

– Пожалуйте к столу, джентльмены. Хозяин сейчас выйдет к вам.

Мы вошли в столовую и заняли свои обычные места. Одновременно из одной двери появился Меркль с суповой миской, а из другой - путешественник с забинтованной головой и левой рукой на перевязи. Мы приветствовали его дружными рукоплесканиями. Он поклонился нам и опустился на свой стул. Меркль начал проворно разносить тарелки.

– В этот раз я долго отсутствовал, - начал путешественник, - и вы, конечно, потеряли надежду на мое возвращение. Если бы я отправился в путешествие к Северному полюсу или в Центральную Африку, ваши опасения имели бы известное основание. Но разве может что-нибудь случиться с человеком, летящем на машине времени? Сообразите сами. Если бы я погиб, перенесшись в прошлое, то как мог бы я существовать в наши дни, после этой поездки? Не мог бы я погибнуть и перенесшись на машине в далекое будущее, так как ясно, что в этом будущем могут существовать только мои потомки, но не я сам.

– Позвольте, это же парадоксы!
– воскликнул психолог.

– Может быть, - с улыбкой продолжал путешественник.
– Во всяком случае, эти соображения, которые, я думаю, никто опровергнуть не может, позволили мне бесстрашно переноситься в будущее. Я был уверен, что погибнуть ни в каком случае не могу, что бы со мной ни случилось.

– Но вы все-таки могли погибнуть во время самого полета из-за какого-нибудь дефекта в машине, - заметил врач.
– Например, если бы она при своем быстром движении разлетелась на куски и обломок проломил бы вам голову или перешиб позвоночник.

– И эта случайность не имела бы никакого отношения ни к прошлому, ни к будущему, - подтвердил психолог.

– В этом отношении вы правы, - ответил путешественник, - но такая опасность исключена, машина построена прочно.

На тему о возможной гибели при полетах мы продолжали спорить во время обеда, так как соображения путешественника, при всей их логичности, не могли убедить кое-кого из нас.

После обеда мы перешли в кабинет хозяина и расположились около топившегося камина. Меркль расставил маленькие столики, принес кофе и ликеры. Когда он удалился, путешественник начал свой рассказ.

– В прошлый раз, если вы помните, я перенесся на 800 тыс. лет вперед и увидел упадок человечества, изнеженных илоев, живших в праздности среди парков в громадных дворцах, а в глубине подземелий - рабочих морлоков, выродившихся в обезьяноподобных людоедов.

В этот раз мне хотелось проследить, перелетая через столетия, как дошли люди до такого состояния.

Но, наученный горьким опытом, я надел более прочную дорожную одежду, запасся карманной фотографической камерой, револьвером, разными принадлежностями туалета и золотой монетой, рассчитывая, что золото во все века сохранит свою ценность. Я пустил машину сначала с умеренной скоростью и перенесся только примерно на 20 лет.

– Таким образом, вы очутились в 1915 г.?
– спросил издатель.

– Да, точно, в августе 1915 г., как я узнал потом. И, представьте себе, этого дома уже не было. Машина остановилась среди пожарища, в котором я едва различил остатки своего жилища - обгорелые, закопченные стены, груды мусора среди них, уже поросшие крапивой. Очевидно, дом сгорел ранней весной, если не зимой. Но эти развалины хорошо защищали машину от взоров любопытных, и я спокойно оставил ее, но только соединил колеса цепочкой с замком, чтобы никто не мог утащить ее, как случилось в прошлый раз.