АЛЕКСЕЙ ОЧКИН
ЧЕТЫРНАДЦАТИЛЕТНИЙ ИСТРЕБИТЕЛЬ
Об авторе публикуемых глав из документальной повести "Четырнадцатилетний истребитель" А. Я. Очкине "Искатель" уже рассказывал в очерке В. Степанова "Имена неизвестных, героев" (№ 1 за 1964 год). Алексей Очкин во время битвы на Волге в самые тяжелые дни обороны с горсткой бойцов десять дней отбивал атаки фашистских танков у Тракторного завода.
Вместе с ним сражался четырнадцатилетний Ваня Федоров, совершивший героический подвиг и отдавший свою жизнь для спасения бойцов.
О последних днях жизни юного героя, имя которого носят сейчас многие пионерские отряды нашей страны, рассказывает в своей повести А. Очкин.
1
В жаркий июль 1942 года по пепельной от полыни донской степи двигался воинский эшелон с истребителями танков, разведчиками и саперами еще малоизвестной в то время сологубовской дивизии. Паровоз с трудом тащил красные солдатские теплушки, платформы с пушками и машинами и удивительный среди этого разнокалиберного состава зеленый спальный вагон - в нем ехал комдив Сологуб со своим штабом. Впереди показался разъезд. Паровоз дал протяжный гудок, но семафор по ту сторону разъезда оставался закрытым, и поезд стал замедлять ход. Перекатисто звякнули буфера...
Не дожидаясь остановки, лейтенант Дымов выпрыгнул из теплушки и пробежал несколько шагов по хрустящему шлаку. Лейтенант огляделся. Разъезд был глухой - два пути, будка, а вокруг - ровная, пепельно-однообразная степь.
Дымов смахнул крошки шлака с начищенных до блеска сапог, поправил портупею, сделал строгое лицо и зашагал вдоль эшелона. Но как ни старался он выглядеть бывалым военным, все обнаруживало в нем только что испеченного командира: и самодельная портупея через плечо, и медные "кубари" на петлицах, и главное - не скроешь семнадцати лет, когда на месте усов лишь белесый пушок, а над краем сдвинутой пилотки упорно топорщится русая прядь.
Лейтенант пошел вдоль состава принимать рапорт от часовых и наблюдателей "за воздухом" (так назывались дежурные бойцы у зенитных пулеметов), обошел десятка два платформ и вагонов истребителей танков: в следующих вагонах ехали саперы и разведчики. Там ему делать было нечего, он был дежурным только по своей части. Потом повернул обратно. Из эшелона уже выскочили солдаты. Они курили группками у вагонов, бегали наперегонки или состязались - кто дальше пройдет по рельсе? Дымов тоже не удержался от искушения и, балансируя руками, пошел по рельсе. Ему удалось дойти почти до вагона, в котором располагался его взвод, но тут он увидел такое, что потерял равновесие...
Верхом на буфере сидел мальчишка лет тринадцати. Его развеселило, что лейтенант не удержался на рельсе, и от удовольствия он задрыгал ногами в больших солдатских ботинках, замахал длинными рукавами шинели. Дымова это возмутило - едет "зайцем" под самым носом у него, да еще посмеивается.
– А ну, пацан, марш!
– скомандовал он.
– Сам ты пацан!..
– огрызнулся мальчишка.
За спиною лейтенанта раздалось рассыпчатое: "Ха-ха-ха!"
– Кому говорю? Марш отсюда!
"Заяц" невозмутимо продолжал сидеть верхом на буфере - волосы на его голове топорщились, как иглы у ежа, глаза на скуластом лице смотрели колюче и угрожающе. Такого лучше не тронь! Но лейтенант уже не мог остановиться... Он ухватил мальчишку за полу шинели. Тот подался назад и, сделав вид, что хочет вырваться... брыкнул каблуком лейтенанта в лоб. Дымов словил негодника за ногу, стащил с буфера, но тут же получил подножку...
Наконец лейтенант ухватил "зайца", прижал к земле. В это время подошел встречный поезд. Эшелон тронулся. Так их вдвоем и втащили.
Дымов, потер на лбу шишку, приказал сержанту Кухте накормить пацана. "Еще приказывает!
– подумал мальчишка и презрительно сплюнул.
– Тоже мне командир!"
– Заправься кашей, повеселей будет, - протянул сержант котелок мальчишке, но тот даже не обернулся.
– Как звать-то?
Сколько ни подступались бойцы к парню, он ни в какую: котелок не берет, имени своего не говорит и сидит, словно никого нет рядом. Нелюдимыш. В глазах - такое, что прямо тоска пробирает...
Самый старший из солдат, горбоносый и костлявый усач Черношейкин, когда разгибался в полный рост, то чуть не упирался в крышу вагона. Сейчас он сидел складным ножом на нижних нарах. Черношейкин сделал всем знак: "Не троньте мальчишку!" - пробрался к двери и, примостившись рядом с мальцом, спустил длинные ноги наружу, свернул цигарку и протянул ему кисет:
– Куришь?
Тот отрицательно мотнул головой. Ободренный таким началом, усач, попыхивая цигаркой, отметил:
– Ну и молодец! А я вот сызмальства баловался, так отец меня вожжами протаскивал.