– Отчего она умерла?

– Болела часто. Сердце и вообще... Игорь ей все путевку хотел достать, чтобы поехала подлечилась в санатории на старости лет. Да вот не успел, не получилось. Он ее очень уважал...

Меня интересовало все, что прямо или косвенно касалось Красильникова, тем более речь шла о вчерашнем дне. Я продолжал расспрашивать Тамару, и она, пусть без особого энтузиазма, но исчерпывающе, отвечала на мои вопросы. На это, я думаю, были свои причины: она не сомневалась, что их сосед Волонтир умер по собственной неосторожности, и принимала мой визит как необходимую в таких случаях формальность. И я ее не разубеждал в этом. Кто знает, как сложился бы наш разговор, если бы она знала то, что к тому времени знал я: Георгий Васильевич был убит!

Так или иначе, объяснять ей, почему я связываю смерть Волонтира с ее мужем, было не в моих интересах, кроме того, я не имел на это права: пока по линии Красильникова у нас имелись только предположения, разрозненные факты - не больше.

– Вчера ваш муж так и не вышел на работу?
– Я все же присел на стул у заваленного немытой посудой стола.

Красильникова отрицательно покачала головой:

– Когда бы он пошел? С утра - в похоронное бюро, в начале второго Нину Ивановну отвезли на кладбище. Игорь тоже поехал. Через час вернулся и лег спать. Намотался за день, устал. А я с Наташкой поехала к отцу.

– Вы говорили, что дочь у тетки, - вставил я.

– Ну да, сестра отца и есть тетка, - удивилась она моей непонятливости.
– Я же говорила, что он у сестры гостит, у тети Ани.

– Ясно. Ну а дальше?

– Наташу я там оставила, а домой вернулась вместе с отцом. Пригласила его к нам годовщину отпраздновать. Сколько же времени было, дайте сообразить...
– Она закатила глаза к потолку, стараясь вспомнить, как мне показалось, больше для себя, чем для меня.
– В шесть мы приехали. Ну да, точно, в шесть. Будильник еще зазвонил, а я его на шесть поставила, чтобы Игоря разбудить.

– Он еще спал?

– Нет, уже проснулся. Сбегал в магазин за шампанским. Потом они с отцом сели в шахматы играть, а я на скорую руку мясо поджарила, салат приготовила. Все было тихо-мирно. Сели, выпили. И тут Игорь завелся...

В этом месте рассказ Тамары прервался. С ее лица сбежало полусонное выражение. Она уперлась взглядом в пространство и на некоторое время, забыв о моем присутствии, задумалась о чем-то своем. Несколькими днями позже я узнал, с чем это было связано, но тогда поторопился и попал впросак: начал активно выспрашивать, что там у них произошло, отчего "завелся" Игорь, и она, поморщившись, осадила меня:

– Ничего, ничего. Вас это совершенно не касается...

Ее круглые, темные, как маслины, глаза так и не обрели прежнего умиротворенного выражения. Она стала отвечать нехотя, с видом человека, вынужденного поддерживать разговор, в то время как его самого одолевают совсем другие мысли. Да так оно в действительности и было. Невидимая стена выросла между нами: по одну сторону осталась она со своей жизнью, своими заботами, по другую - я, посторонний человек, докучающий ей ненужными вопросами.

– Вы долго сидели за столом?
– спрашивал я.

– Нет.

– До которого часа?

– До восьми. В восемь я легла спать, - доносилось словно бы издали.

– Отец остался у вас?

– Нет, ушел.

– А муж?

– Тоже.

– Кто из них ушел раньше?

– Отец.

– Не знаете, куда ушел ваш супруг?

– А почему вы у него не спросите?

– Обязательно спрошу при встрече...

– Вот и спросите, - вяло огрызнулась она.
– А я время не засекала.

– Когда он вернулся?

– В двенадцать.

– Вы точно помните?

– Точно, точно...

Это противоречило показаниям Ямпольской и, как любое противоречие, должно было быть устранено. Я попросил, чтобы Тамара объяснила, откуда ей стало известно точное время возвращения мужа домой.

С ее слов, ночью она проснулась от шума и увидела в соседней комнате Игоря. Спросонья спросила, который час. Он ответил: "Не слышала, что ли? Гимн только что отыграли. Двенадцать". Потом разделся и лег спать.

– И больше не вставал?

– Нет. Он спит у стенки, а я с краю. Я бы проснулась.

– Скажите, Тамара, а сами вы радио слышали?
– полюбопытствовал я.

– Нет, не слышала.

– И на часы не смотрели?

– Не смотрела.

Противоречие растаяло, как леденец во рту младенца. В два ночи Игорь был во дворе у флигеля Волонтира, а вернувшись домой, попытался обзавестись алиби, обманул жену. Факт сам по себе значительный!

– Больше вы ничего не хотите рассказать?
– спросил я.