– Ну и чего?

– Хочу, чтобы ты знал, я не скрываю. Чего мне скрывать?

– Пугаешь, да?
– залился он.- Ну напугал!.. Да мы ведь тоже грамотные: сын-то ведь за отца чего?.. Не отвечает?.. Ну вот.

– Я ведь совсем маленький был, когда их... это...

– Да ладно тебе,- засмеялся он,- чудак ты, ей-богу... Был бы ты сам виноват - другое дело... Подумаешь, родители...

И все. И больше об этом не говорил.

И вот мы сидели в самый разгар января, опрокидывая рюмочки и похрустывая огурчиками под аккомпанемент метели. И Сысоев, как обычно, учил меня жить, а я тогда подумал, что, если бы побольше денег, у меня были бы не эти грязно-серые дубовые валенки, похожие на декорации античных колонн, которые мне посчастливилось купить на козельской толкучке, а белые чесанки, легкие, теплые и пружинистые, и не солдатская шапка-ушанка украшала бы мою голову, а мохнатое великолепие из выделанной овчины, а может быть, даже из волка. За деньги все можно... Не надо мне вашей коровки и сливок, а если бы купить пять кубометров сухих березовых дров вместо сырой осины, щедро раздаваемой учителям...

– Да ты, , Шалч, погоди,- сказал Сысоев,- вот чудило... Зой, ты глянь-ка... Чудило ты, ей-богу... Да ты накопи, и я подкину...

– Не нужна мне ваша коровка,- сказал я,- что я, пастух, что ли? Я ведь все-таки в университете...

– А у нас-то в просвещении знаешь как? Ага... Приноровиться нужно...

– Легко вам говорить,- сказал я,- у вас во-о-он хозяйство какое: и огурчики, и шуба, и трактор...

– Ух ты,- рассердился он,- ну, Шалч, тебя не переговорить, все тебе не так... Да я тебе трактор дам, ну... Куда ты на нем?..

– Да ладно тебе, Семен,- сказала Зоя,- чего привязался? Вон человек себе пальто из одних отрубей купил, а ты сливки, сливки...

Тут наступила пауза. Потом он сказал, рассмеявшись:

– А чего?.. Мы можем и кожаное пошить, в два счета...

– Ка-ко-е?..

– Эх ты, университет,- всхлипнул он,- какое... А вот такое, слушай, чего я скажу...

Кстати, это мое новое непробиваемое пальто можно поставить посреди комнаты, и оно так и останется стоять, не переломится и не оползет, а будет стоять, словно несгораемый шкаф. А кожаное?..

Что мыслит себе этот деревенский волшебник? Это что, кожа старой свиньи, грубо выделанная, та самая, из которой шили железные сапоги, что так мне в армии и не достались? Какую кожу представляет он себе, разглядывая меня без лукавства, всерьез, даже с грустью?

– Ну-ка, ну-ка,- посмеиваюсь я,- расскажи, Семен Кузьмич что это за кожа? Буйволиная? Свиная?..

– Зачем буйволиная?
– обиделся он.- Кожа как кожа, из которой пальто шьют.

– Ну что это?
– спросил я.- Старый кабан?

– Ух ты,- и он погрозил пальцем,- Зой, а Зой, ты только глянь на него... Старый кабан, старый кабан...

– А из чего же?
– не сдался я.- Из хрома?

– Зачем же из хрома?
– сказал он едко.- Из хрома сапожки шьют, а мы и из шевра можем.

– Из шевро?
– не поверил я.

– Из шевра,- подтвердил он. Походило на правду. Он сердился. Я решил ему потрафить и слукавил, бог меня простит. Я спросил, тараща наивные глаза:

– Да разве из шевро пальто бывает? Его же мало, ну перчатки там...

Он залился, обрадовался, что вот есть же дурачок, которого приятно и просветить. Мы выпили еще по одной.

– Значит, так,- наставительно сказал он,- из шевра пальто шьют. Я ведь уже для себя самого прицелился, а теперь можем и вместе.

– Да не верю я!
– крикнул я, холодея.- Да разве это здесь возможно?

– А вот возможно!
– крикнул он с наслаждением.- Возьмем и пошьем!

– Да кожу-то где взять?
– крикнул я, догадываясь, что это не треп:

– А ты слушай, слушай!
– крикнул он и хитро прищурился.- Аль не веришь?

– Да вы слушайте, Булат Шалвович,- сказала Зоя строго,- уж если Семен Кузьмич чего говорит, значит, так и будет.

– Ага!
– залился он.

– И что? У нас будет в руках шевро, и мы пошьем...

– Ну?..

Я разволновался, и мне было приятно морочить ему голову, подогревать его и притворяться идиотом. Я видел, как ему радостно открывать мне неведомое, верховодить, подтрунивать над моим невежеством, опекать...

Я растрогался и сказал, чтобы его посмешить, потешить:

– Между прочим, если мое пальто новое поставить посредине комнаты...

Но он шутки не понял, а сказал с осуждением:

– Зачем же его на пол ставить? Пальто полагается на плечики и в гардероб...

Шуток он не понимал. Как-то я встретил его на улице и сказал по городской привычке: "А вот идет молодой многообещающий директор". Он поглядел на меня мрачно и сказал: "А я вам ничего не обещал". Вот и теперь та же вата.

– Ладно,- махнул я рукой,- а с кожей-то как?