– - Если честно, я его поступок в душе одобряю...Ну, может, не одобряю, а понимаю...Как мужчина мужчину. Хотя сам я на такие подвиги, увы, не способен... да и возраст уже не тот.

– - И я его понимаю. На него свалилась огромная ответственность и особенно в связи с делами в Чечне. Будем надеяться, что все закончится благополучно, и нам остается только держать за него кулаки и блокировать на сей счет любую информацию...

– - Разумеется, если это выйдет за эти пределы, -- Тишков окинул взглядом пространство, -- пиши пропал, писаки и телевизионщики растерзают нас...Я представляю, что они напридумают...

– - Хорошо, Лев Евгеньевич, идите, мне тут осталось совсем немного работы...Сочиняю Указ президента о передаче особых полномочий ФСБ в борьбе с терроризмом на Северном Кавказе.

– - Это нужно было сделать еще вчера, а то получалось у семи нянек дитя без глаза.

– - Да нет, не все так однозначно. Просто закончился войсковой этап, теперь нужны спецоперации, а значит, нужен и единый центр по их проведению...

Тишков прошел в свой кабинет и оттуда позвонил на корт. Когда трубку взял Фоменко, он ему сказал:

– - Паша, зрители ждут твоего выхода. Пожалуйста, только без экспромтов. В президентском шкафчике возьми его одежду, переоденься и направляйся сюда. Да... не ходи один, пусть тебя сопровождает Лобачев.

Тишков подошел к столу и открыл бутылку боржоми. Из окна ему хорошо была видна дорожка, ведущая от кортов, и пологой дугой огибающая газон.

Фоменко он увидел издалека. На нем были светлые хлопчатобумажные брюки и кремового цвета сорочка с короткими отложными рукавами. Когда Паша с сопровождающим его Лобачевым приблизился, Тишков разглядел обувь, которая была на Фоменко -- китайские туфли с плетеными союзками. Словом, он один к одному был облачен в одежды, в которых был Путин в день своего отбытия. И только одна деталь новая -- клетчатая с короткими обвислыми полями панама. Однако она не закрывала лицо, которое было серьезно и в меру загорелое...В руке Паша держал ракетку...

...Когда фигура Фоменко-Путина появилась в поле зрения журналистов, они скопом подхватились и устремились в сторону дорожки. На сей раз ничто не помешало Октавиану Рубцову из НТВ проявить недюжинную прыть и раньше всех оказаться у "объекта". Однако от резко взятого старта в груди у него все зашлось, и он едва выдавил из себя вопрос: "Господин президент, кто ваш партнер? С каким счетом закончилась игра?" Подошедшего корреспондента CNN Марка Сандлера интересовало другое и он, настырно тянул микрофон к Фоменко: "Господин Путин, говорят при покушении на вас погиб один из ваших телохранителей...Как это случилось?"

Лобачев сильной рукой отодвинул наиболее ретивых и довольно добродушно бросил:

– - Господа, президент устал. Все вопросы потом, через день состоится пресс-конференция...извините, нам пора.

Но Фоменко, который уже вошел в роль, не хотелось хотя бы без одной реплики уходить и он, на мгновение задержавшись, бросил:

– - Мне бы, орлы, ваши заботы. Все нормально, мой телохранитель жив и здоров, мы только что с ним играли в теннис и он меня обыграл со счетом два три...

Наблюдавший за Путиным-Фоменко Октавиан Рубцов, обратил внимание на одну мелкую деталь, которая почему-то всегда бросалась ему в глаза: на противокозелке левого уха президента темнело едва заметное родимое пятнышко. А тут, как Рубцов ни вглядывался, и намека на родинку не было. И две характерных продольных морщинки у губ тоже не было...Возможно, жара, возможно, расстояние не позволили ему как следует рассмотреть...

Позже, в фургончике, который с оборудованием стоял за воротами резиденции, они с оператором и режиссером просмотрели пленку и сравнили ее с другими кадрами. Разница была налицо.

– - Нам морочат голову, -- пыхтя, сказал измотанный жарой тучный режиссер.

– - Он такой же Путин, как я Клинтон, -- чему-то радуясь, констатировал Рубцов. От удовольствия он потер руки -- как же, сенсация дня -- у президента России есть двойники, которые, возможно, правят страной.
– - Что будем делать?
– - спросил он у режиссера.
– - Перегоним информацию в Москву или...

Режиссер старый опытный телевизионщик с сомнением покачал головой:

– - Боюсь, нам никто не поверит и могут лишить аккредитации.

– - Но не мы так это сделает кто-нибудь другой, -- у Рубцова глаза горели азартом. Однако и он дорожил аккредитацией и не спешил покидать обетованные черноморские берега в такую пору года.
– - Но если даже это двойник, то двойник классный...и голос Путинский и улыбка...

– - Я бы не был столь категоричен, -- вдруг возник оператор.
– - Это не самая близкая экспозиция, с которой мне пришлось снимать да и кассета не первосортная, десятый раз пишу.

– - Да перестань, Гена, -- едва не взмолился Рубцов, -- это только слепому неясно.

– - Забудем об этом до пресс-конференции, -- сказал режиссер и все поняли, тема исчерпана и пора на обед...

В Сочи стояло пекло, запахи расплавленного асфальта, выхлопных газов и тропических ароматов сливались в один неповторимый букет, свойственный большинству южных городов...

35. Гнилая яма, 11 августа.

Горы непредсказуемы. Из каких-то невидимых щелей, каменных пор и клеток земли вдруг потянулись тонкие струйки белесого тумана. На глазах ущелье стало наполняться клубящимися образованьями, потянуло потаенной сыростью, которая с каждой минутой натягивалась ледяным холодом.