Буш замялся, данное Путину обещание по отмене дискриминационной для России поправки два года назад в Кроуфорде, повисло в воздухе.

– Конгресс... Я думаю, в Российской Думе тоже не все прагматики и не все хотят видеть Америку счастливой...Скажу только, кто обладает терпением, может достичь всего... А закон Берда мы скоро заморозим, им очень недовольны и наши европейские партнеры...- И резкий переход в другую плоскость: Владимир, ты недавно имел беседу с Жаком Шираком... Вы с ним по-прежнему придерживаетесь позиции невмешательства в иракский кризис?

"Вот, оказывается, за чем он мне позвонил, - подумал Путин, - хочет взять "пробу воздуха"...

– Некоторое единогласие по этому вопросу у нас действительно есть. Но ты же знаешь: если ООН завтра даст мандат на вторжение, я возражать не буду, а пока - извини, Джорж...

И Буш, когда произносилась эта фраза, вспомнил слова Тенета, сказавшего: "Ширак и Шредер потому так поддерживают Путина, что он знает о них значительно больше, чем они о нем... А Берлускони вообще на коротком поводке..." Буш в словах главы ЦРУ услышал намек на то, что спецслужбы России осведомлены о таких сторонах жизни этих деятелей, которые позволяет ими манипулировать...Но тогда Буш этим словам не придал особого смысла.

– Когда встретимся, Владимир?
– спросил Буш.
– Ему хотелось закончить разговор по-хорошему.

– Наверное, в мае, когда ты приедешь на наш праздник в Санкт-Петербург...

– Ну, это само собой... Но я думаю, нам надо встречаться чаще, от нас мир ждет позитивных перемен.

– Согласен, а пока, Джорж, давай не будем бить по камню, чтобы не остаться без руки...

– Ты имеешь в виду Ирак?

– Я имею в виду не только Америку, но и Россию. У нас тоже есть свои проблемы, которые отдельные политики предлагают решать с помощью силового прессинга. Но после одного мероприятия, пришлось на некоторые вещи взглянуть с другого ракурса. Как это не покажется банальным, но альтернативы миру не существует...

Буш понимал, что под словами "одного мероприятия" Путин, скорее всего, подразумевает свое участие в спецоперации в Чечне, и мысленно похвалил коллегу за самокритичность.

Прощался с легким сердцем: слова русского его обнадежили, хотя в них и не было безоговорочной определенности...

Рига -- Вашингтон -- Москва...