— Верно, — ответил он. — Tax — стадное животное, поэтому он скучает по своему табуну. Мы заставим его почувствовать себя еще более одиноким, прежде чем пошлем к нему Мушку.

Я ничего не ответила, потому что была уверена, что Мушка никогда не останется с Тахом и даже никогда не подойдет к нему.

Питер следил за ним целую неделю, и после того, как Tax совершенно измотал себя, носясь что было мочи по всему заповеднику, он в один прекрасный день решил остаться в небольшой долине, в которой росла какая-то соленая трава, была песчаная почва и немного воды.

— За ним так интересно наблюдать, — рассказывал нам Питер по радио. — Он все время сердито трясет головой, и размахивает хвостом, и все осматривает холмы, как будто ищет чего-то. Он гоняется за всеми, кто попадется, особенно за лошадьми, овцами и птицами. Вчера я видел, как он погнал горного козла и помчался за ним в горы. Он даже гонял грачей, и они разлетались, как будто их преследовал сам дьявол. Удивительная лошадь, профессор! Непостижимая! Он выбрал себе долину, где придется попотеть, если захотите поймать его.

— Хорошо, — решительно сказал однажды утром дедушка, выслушав очередной, полный восторга отчет Питера. — Мы доставим ему Мушку сегодня после обеда. — Потом дедушка засмеялся своим обычным дразнящим смехом, хлопнул себя по коленям и сказал: — Я бы отдал руку на отсечение, посмотреть только, что произойдет, когда они наконец столкнутся нос к носу. Думаю, Мушка одержит верх.

— Но Tax может поранить ее.

— Ну, только не на воле, — ответил дедушка. — Такое бывает лишь в зоопарках.

— А ты хочешь просто выпустить Мушку и оставить ее там?

— Да. Время пришло, милая, — ответил дедушка со вздохом.

— Но это жестоко, — возразила я с жаром. И вдруг дедушка стал очень серьезным.,

— Нет, не жестоко. Животные — не люди, Китти. Я буду повторять это, пока ты не поймешь. В конце концов, Мушке будет лучше, если она будет вести себя, как лошадь, а не как собачонка. Вот увидишь.

Я была ужасно растерянна, когда мы погрузили Мушку в фургон и отправились на грузовике в Тирионскую долину, где находился Tax. Мушке все происходящее не нравилось. Мы еле-еле поймали ее и с трудом завели в фургон, а когда тронулись, то она очень сердито заржала. Даже миссис Эванс, которая всегда жаловалась на Мушку, стояла в дверях, покачивая головой, как будто мы затеяли что-то ужасное.

Дедушка поглядел на карту и решил, что, если он оставит Мушку дальше той долины, где был Tax, ей придется пройти через его новые владения, когда она будет искать дорогу домой.

— Она должна попасть в долину Таха, как раз когда стемнеет, — сказал дедушка. — Поэтому Tax не будет бояться и спокойно выйдет, чтобы в темноте взглянуть на свою гостью.

— Мушка умрет со страху, — воскликнула я чуть не со слезами, когда мы достигли небольшого леска, где должны были оставить ее.

— Чепуха, — ответил дедушка. — Мушке будет так же любопытно, как и Таху, поверь мне.

— Но он же дикий зверь, — протестовала я.

— Не думаю, что это слишком обеспокоит Мушку, — сказал дедушка со смешком, который так рассердил меня, что ему пришлось погладить меня по голове и сказать: — Ну, ну, успокойся.

— Он убьет ее! — пробормотала я и расплакалась. Мы уже вывели Мушку из фургона и собирались уезжать. Она стояла и смотрела на нас как на чудовищ, и я сама себе казалась чудовищем, которое причиняет ей зло.

Я ревела в свою шляпку, когда мы ехали. Мушка бежала за нами до тех пор, пока мы не прибавили скорость и она не отстала. Тогда она остановилась и стояла, печально смотря нам вслед, пока мы не уехали.

— Она заблудится, — сказала я, захлебываясь слезами.

— Чепуха, — успокоил меня дедушка. — Лошадь быстрее найдет дорогу домой, чем собака. Можешь оставить Мушку хоть в Шотландии, она все равно найдет дорогу домой.

Но мне было безразлично, что говорил дедушка, и, хотя я понимала, что веду себя глупо и поддаюсь настроению, я продолжала ставить себя на место Мушки и думать, как бы я чувствовала себя, если бы меня оставили в горах один на один с диким азиатским жеребцом.

Вот и все, что я могу написать тебе сегодня, Барьют. Я очень устала. Пишу сидя в постели, уже первый час ночи, но я не могу спать. Я все думаю о Мушке, о том, как она пытается найти в горах дорогу домой. Сейчас страшная гроза, молнии освещают холмы и поля, грохочет гром и льются потоки воды. Гром гремит такой, как будто раскалывается земля. Я пока кончаю, потому что хочется зарыться с головой в одеяло, чтобы не слышать этого ужасного грома и не видеть молний.

Пишу несколько дней спустя!

После того как мы оставили Мушку в горах, я, честно говоря, уже не ожидала увидеть ее в живых. Но на следующую ночь, около двух часов, меня разбудил шум за окном. Это Мушка пыталась просунуть морду в комнату. Она ржала и подняла ужасный шум, даже Скип зарычал под кроватью.

— Мушка! — закричала я. — Ты вернулась!

Она смотрела на меня так, как будто хотела сказать: «Конечно, вернулась. Но сначала скажи, почему ты меня там оставила?»

Я вылезла в окно, обняла ее и при свете, падавшем из комнаты, тщательно ее осмотрела, не ранена ли она. Потом босиком я отвела ее в стойло, шикнув на Скипа, который все пытался ухватить Мушку за ногу. Устроив ее в конюшенке, я залезла обратно через окно и крепко проспала до тех пор, пока нужно было идти в школу.