От этой мысли Гатибе сделалось неприятно.

– Ата30, когда молодого человека приведут; ты велишь убить его? спросила она.

Продолжая гладить ее волосы, эмир Инанч ответил вопросом на вопрос:

– Скажи мне, доченька, как ты поступишь с тем, кто замышляет измену против твоего деда халифа?

Подумав немного, Гатиба тихо ответила:

– Я не могу ничего сказать, не увидев его, не узнав, каков он - этот молодой человек.

Отец и мать Сафийя-хатун громко рассмеялись. Гатиба же застыдилась, потупила глаза, примолкла.

Немного погодя вошел Хюсамеддин.

– - Ильяс найден и доставлен во дворец, - доложил он с поклоном.

– Введите его!
– приказал эмир и, обернувшись к жене, добавил: - А вы ступайте.

Сафийя-хатун поднялась и вышла. Гатиба осталась с отцом.

Ильяса ввели в зал. Он стоял на пороге, не склонив головы, даже не поприветствовав эмира.

Такая дерзость задела правителя Гянджи. Он нахмурился и спросил:

– Это ты - тот самый молодой поэт Ильяс, который занимается распространением в Гяндже идей изгнанной с родины поэтессы Мехсети?!

Ильяс поднял глаза на эмира.

– В настоящий момент я сам нуждаюсь в помощниках, которые бы распространяли мои собственные идеи, - сказал он. У меня нет времени для распространения идей других

– Чем ты занимаешься?

– Я сказал: распространяю в народе свои стихи и свои идеи.

Эмир Инанч иронически усмехнулся.

– Больно рано. Ты слишком молод. Еще не настало твое время заниматься распространением собственных идей.

– Стихи, в которых нет идей, не способны показать лицо поэта.

– Скажи мне, почему ты не считаешь себя идейным сторонником Мехсети-ханум?

– Мы с ней единомышленники в области поэзии и музыки.

– А может, ты придерживаешься и ее идей, направленных против нашей власти?

– Впервые слышу, что Мехсети-ханум является противницей властей. Впрочем, эмир должен понимать, что у Мехсети есть на это право.

– На каком основании ты считаешь, что у нее есть право быть противницей нашей власти?

– Если Мехсети-ханум и является противницей вашей власти, в этом повинны те, кто считает поэзию и искусство безнравственными вещами. Правительство изгнало ее из города, - за что? Отлучить от родины одинокую, беспомощную женщину за то, что она несет в народ искусство!.. Неужели этого мало, чтобы возненавидеть правительство?! Вот так и рождаются идеи, достопочтенный хазрет эмир. Желая удовлетворить несправедливые требования одного хатиба, правительство теряет любовь большого народа. Целый квартал сравняли с землей! Это не может не породить в сердце народа ненависти к правительству и свободолюбивых мыслей, направленных против бесправия. Я тоже поэт и тоже стараюсь выполнять волю народа.

Эмир внимательно слушал Ильяса.

– Если ты еще раз произнесешь эти слова - "воля народа", - сказал он, - я и тебя отправлю вслед за поэтессой Мехсети!

– Нет надобности отправлять меня в столь отдаленные места. Если так и дальше будет продолжаться, вам не придется никого никуда высылать - народ сам покинет родину. Подумайте только, кто сейчас хочет жить в Аране?! Люди бегут отсюда. Одни переселились в Абхазию, другие - в Ширван, третьи - в Армению, а оставшихся вы ссылаете?!

Гатиба, прижимаясь головой к плечу отца, жадно ловила каждое слово молодого поэта. Она чувствовала, что перед ней истинный герой, у которого нет страха ни перед смертью, ни перед пытками.

"Этот молодой человек вправе называться героем. Трудно не увлечься таким юношей. Я чувствую, что вот-вот влюблюсь в этого бесстрашного человека, - думала Гатиба.
– Уверена, он прославится на весь мир. Надо непременно познакомиться с ним. Я не допущу, чтобы его наказали. Если отец захочет это сделать, я буду плакать и слезами охлажу его гнев".

Эмир долго размышлял, затем изумленно посмотрел на Ильяса и спросил:

– Чей ты сын?

– Деда моего звали Мухаммед, отца - Юсиф.

– Кто твой отец?

– Он умер, когда я был ребенком.

– Значит, тебя воспитала твоя мать?

– Моя мать умерла еще раньше отца.

– Кто же сейчас твои покровители?

– У меня есть дяди. Однако покровители мои - я сам.

– А кто тебя растил?

– Дяди.

– Кто они, как их имена?

– Они принадлежат к курдской знати, звать их - Кафар-ага, Абдул-ага и Сейфеддин-ага.

– Чем они занимаются?

– Их здесь нет. Они живут в Багдаде.

– Что делают?

– Все трое командуют особыми отрядами телохранителей халифа.

– Выходит, твои родственники - верные слуги халифа и живут под его покровительством? Почему ты тогда выступаешь против владыки правоверных?

– Они - не слуги халифа. Среди нас, ни с материнской ни с отцовской стороны не было слуг. Дяди мои не нуждаются в покровительстве халифа, наоборот, сам халиф пользуется покровительством их мечей.