В каждом появлявшемся у Дарадизского холма черном пятне мерещился автомобиль и это радовало десятки сердец.

Надежда и отчаяние сменяли друг друга. Ветер разгонял черные тучи, окутывавшие мелкие холмы на Джульфинской равнине.

Суровый северный ветер спешил, подобно царской нагайке, господствовать и над иранскими горами, и над средой, и над всей общественной жизнью Ирана.

Опять раздались голоса:

– Автомобиля все нет! Революция расстроила всякое движение на дорогах.

– Вот и благодать, дарованная нам революцией...

– Не смейся над революцией! А то я так посмеюсь, что ты имя свое забудешь!..

– Мир праху твоего отца! Мне не до драки.

– А разговаривать можешь?

– Ну, не понял, братец, ошибся! Прости меня, ради твоей благословенной головы!

– Благословенна твоя собственная голова!

– Видно, ты еще не знаешь царских подданных?

– Отлично знаю, но здесь Иран, и царь не при чем!

– Эй, ты, перестань! Это Гаджи-Саттар-ага из Хамене.

– Знаю, что из Хамене. Он царский прихвостень, один из тех, кто проел деньги учетно-ссудного банка и обещал продать страну царю!

– Ну-ну, ладно, перестаньте! Скажем, Гаджи-Саттар-ага не понял. Пусть я стану жертвой революции. Доволен?

– А ты не лай! Революция не нуждается в собачьих жертвах.

– Клянусь аллахом, я удивляюсь нашему правительству. Неужели не может справиться с кучкой бездельников?

– И к чему эта революция? Чего нам не хватает? Страна у нас хорошая, торговля идет своим порядком, живется нам неплохо. Чего еще надо? Разве мы не были свободны? А теперь, вы только поглядите, всякий холоп оскорбляет такую персону, как Гаджи-Саттар из Хамене. Это ли революция?

– Если речь идет о нашей стране, то я прекрасно знаю наш народ. Из нас ничего путного не выйдет.

– Сто раз я говорил: отдадим страну русским, англичанам, и все тут.

– Правильно. Если и дальше будет так, то камня на камне не останется, все купцы пойдут с сумой.

– А кто эти революционеры? Саттар-хан - сын разбойника Исмаил-хана! Да и сам разбойник и бандит.

– А кто такой Багир-хан? Какой-то каменщик с улицы Хиябан.

– А Гусейн кто? Садовник, батрак...

– Да о какой революции вы толкуете. Все это - плутни, все это безбожие...

– Не будь революции, разве мы гибли бы тут под дождем.

– Вот-вот, говорят, начнется восстание этих подлых крестьян. Кто ответит за нашу жизнь! Кто станет защищать нас от этих сволочей?

– Никто!

– Рано или поздно мы рассчитаемся с вами; не теперь, так после.

– Клянусь Имам Гусейном*, все они враги мусульман. Ни бога не признают, ни религии, ни молл, ни мучтеидов. Они погубят всю страну.

______________ * Имам Гусейн - внук Магомета, убитый в междоусобной войне.

– Что тебе до всего этого? Знай себе пой марсие и наполняй карманы.

– Одним словом, никакой конституции нам не надо.

– Вам-то она не нужна, без нее вам легче грабить. Конституция нужна тем, кого грабят, разоряют и доводят до нищеты...

Такие разговоры слышались повсюду. По ним можно было определить классовую физиономию ожидающих. Девушки, стоявшие возле меня, совсем изнемогали.

– Ираида, - говорила младшая из них, - ты виновница всех этих бедствий. Зачем мне было ехать сюда. Еще в школе, когда мы проходили историю этой страны, мне становилось не по себе.

– Потерпи немного, - успокаивала другая.
– Кроме холода тут ничего страшного нет. Здесь царская колония. Самый ничтожный царский подданный чувствует себя тут властелином. Для них слабый русский выше самого всемогущего бога...

– Тише!
– сердито прервала ее младшая.
– Не говори по-русски. Колониальное население не терпит представителей господствующих наций, а к русским на Востоке питают особую ненависть. Ты забыла, где мы находимся?

– Где же мы находимся?
– спросила старшая.

– Там, где царские агенты, царские ставленники сняли с населения последнюю рубаху!

– Знаю, знаю! Но нам нечего опасаться. На Востоке, особенно иранцы, относятся к белокурым иностранкам с большим уважением.

– Тем хуже для нас. Видишь, они готовы съесть нас глазами. Сумеем ли еще вырваться из рук этих развратных купцов?..

Старшая из девушек перестала возражать; готовая расплакаться, она вся дрожала, с мольбой в глазах озираясь по сторонам.

Молодая девушка прекратила свои упреки и стала успокаивать свою подругу: