Гео, его космолетчик, как живой стоял перед Артом: светлые прямые густые волосы, развернутые высоко над полом плечи, юношески чуточку пухлогубый рот - нетерпеливое ожидание повода для улыбки заранее приподняло уголки, - прямо глядящие глаза, которым неожиданную строгость придают зоркая профессиональная острота взгляда, и еще в лице то, неопределимое, общее для них, видевших звезды не сквозь мутную завесу атмосферной оболочки, а в первозданной яркой лучезарности и чистоте... Мастер работал для Гео, во имя Гео - и неотступно думал о нем.

Уже в начале дня пришло потрясшее все Артово существо открытие: да ведь в этих построенных им ботинках космолетчик, очень возможно, ступит на поверхность какой-нибудь иной планеты! Первым из людей шагнет в неведомое как те, из кристаллокниг... Он вернулся в действительность, презрительно усмехнулся:

что "те", какие такие "те"?! Недоверчиво оглядел заготовку, старый-престарый, острее бритвы, нож, сточенный на две трети, свои руки - и сделал следующий шаг в осмыслении происходящего. Да ведь всему этому, мягкому, податливому, сладостно-остро пахнущему кожей (заменитель в точности имитировал и запах), предстоит вскорости стать обувью, у которой высочайшее предназначение: с ненавязчивой ладностью обнимая ноги космолетчика Гео, надежно, безотказно - уж он, мастер, не подведет!
– защищать его от раскаленного песка, острых камней, длинных колючих шипов черт знает каких растений, ядовитых укусов разных мелких неземных гадов и прочих непредвиденных, непрогнозируемых опасностей... Арт поежился от тревожного предчувствия. Раньше, упиваясь чудесными приключениями неустрашимых межгалактических одиссеев, он, понятное дело, переживал за них, и еще как!.. Реальность будущих ботинок преобразила природу его восприятия. Мучительно отрезвев, Арт понял: не то он представлял, не то... И внезапно ужаснувшийся, негодующий на себя, возмущенный собою - явственно увидел внутренним зрением, об обладании которым не подозревал, страшное:

Гео, ясноглазый, чистолицый, добро улыбающийся, по- юношески простодушно в лицо ему смотрящий, умирает. Мастер не знал - как, отчего. Он лишь видел: мертвеет овальное лицо, под серым налетом тускнеют, останавливаются, слепнут зрачки, застывает мальчишеская улыбка - и Гео, безжизненный, опрокидывается навзничь... Впоследствии, со временем бледнея, жуткое видение возвращалось еще и еще, вплоть до финала этой необыкновенной истории. Оно почти всегда врывалось в ошеломленное сознание несколько видоизменившимся, но одно повторялось каждый раз - медлительное падение навзничь, и каждый раз Арт видел себя на месте космонавта, и ощущал в сердце холод и пустоту.

Испытав это впервые, он долго не мог вернуться к работе. Однако справился с собой, и больше кошмарные сны наяву были не в силах ему мешать.

Обувшись в обновку, Гео по настоянию сапожника несколько раз прошелся по куполообразной мастерской и даже трижды высоко подпрыгнул, а потом долго усиленно шевелил всеми пальцами. Он приблизился к мастеру вплотную и возмущенно спросил:

– Послушай, дорогой, что это такое?

– Что "это", что "это"?
– испуганно засуетился Арт.

– Как что? Где ботинки? Где они, я тебя спрашиваю?

Сильнейшее переутомление, несомненно, пагубно отразилось на сообразительности мастера.

– Да вот же...
– ткнул он пальцем.

– Неужели?
– Космонавт недоуменно разглядывал ноги.
– Почему же я их не чувствую?
– И, прежде чем до Арта "дошло", крепко его обнял.
– В жизни таких не носил. Поверишь? Летать хочется!

От полноты счастья мастер слова не мог вымолвить. А Гео сказал с чувством:

– Не знаю, как тебя благодарить.

В тот день сапожник Арт обогатился новым знанием. Оказывается, прекрасная необычность космолетчиков, возвышающая их над остальными людьми, состоит, кроме силы, бесстрашия, ловкости, мужества и т. д., еще в одном свойстве совершенном благородстве ума и души. Ибо Гео понял: предложи он мастеру деньги - оскорбит смертельно.

– Живи, сынок...
– только и сказал Арт. И вздохнул.

Позднее, безуспешно пытаясь подвести научный фундамент под беспрецедентное происшествие на планете Скалистая, специалисты дотошно проанализировали, в частности, характер переживаний сапожника, имевших место от момента появления в мастерской Розы ("К тебе пришел сам...") до торжественного и трогательного акта вручения космонавту чудесных ботинок. Была установлена такая последовательность смены Артовых эмоций: а) естественное раздражение; б) негодование ("Этот самый "сам", который пришел..."); в) недоверчивая радость; г) безграничное счастье при виде настоящего космолетчика; д) разнообразные чувства, испытанные за время общения с Гео и, по-видимому, не связанные напрямую с существом проблемы; е) озабоченность, быстро трансформировавшаяся в пугающее сознание громадной ответственности перед лицом взятой на себя задачи; ж) доминирующее над всем остальным стремление как можно лучше выполнить почетный заказ... Дальше формулировки становятся расплывчаты, и, надо полагать, это закономерно, потому что о чем таком особенном может думать сапожник, поглощенный привычным трудом?.. Однако следует отдать должное ученым мужам. Они не упустили из виду "космическую направленность" его хобби, отметили между прочим: "...и, учитывая данное обстоятельство, считать логичным стремление исследуемого объекта (не исключено - подсознательное) проявить особый профессионализм в рассматриваемом случае..."

Что касается самого Арта, то, изо всех сил желая удовлетворить любознательность своих мучителей, он страшно нервничал и потому подчас противоречил себе, а иногда и вовсе нес околесицу, о чем красноречиво свидетельствует отрывок фонограммы его опроса:

" - Вы испытывали в процессе работы что-либо, выходящее за рамки вашего будничного психофизиологического состояния?

– Как не испытывать, профессор-джан! Наушники не надевал, и очень мешал шум на улице. Женщины кричат, дети пищат, конка звенит... Злился очень.

– По-нятно... Напрашивается вывод, что звуковые помехи, раздражающе воздействуя на вашу нервную систему, заставляли вас в этой экстремальной ситуации непривычно мобилизовываться, более сосредоточенно вникать в детали производственного процесса...

– При чем тут "заставляли"? Да если такая ерунда - бабы, крики - может делу повредить, то какой я буду Мастер?!

– Вы же сами сказали...

– Ничего я не сказал! Спросили - ответил, вот и все.

– Простите, но... Разве есть разница между "сказал" и "ответил"?