Я сказал: - Кай, найди место, где хранятся медикаменты. Там должен быть препарат Квельна. На ампулах черная наклейка с желтым крестом.

– Черная наклейка? Препарат из категории особоопасных? Зачем?

В его голосе слышалось сомнение.

– Так надо.

– Есть препарат Квельна.

– Ты вспрыснешь ей препарат, - сказал я.
– Постарайся сделать это как можно осторожнее, - Не могу.

– Почему?

– Это резко увеличит вероятность смерти.

Я объяснил (говорить надо было как можно спокойнее): - Препарат вреден, но не смертелен. Зато она сможет говорить. Мы узнаем, что случилось.

– Препарат вреден, - повторил Кай.
– В ее состоянии инъекция может оказаться смертельной.

С роботами трудно спорить. Мы, люди, иногда стараемся не заметить то, что нам не хочется замечать. Роботы этого не умеют.

– Кай, - сказал я.
– Да, препарат может выЗВaТЬ смерть.. Но она должна, ты понимаешь, д-о-л-ж-н-а рассказать о случившемся.

– Понимаю. Но не могу.

– Кай, это ставит под угрозу жизнь многих людей. Путь Двадцать второй экспедиции пересекает траекторию "Амазонки".

– Нет доказательств, что опасность в пути.

– Есть, Кай, есть! В кристалле схранились обрывки слов, такие, как "перед... два... ой". Не означает ли это "передайте Двадцать второй"?

– Не знаю. Это решат на базе. Там машины, они расшифруют сообщение.

– Кай, она, эта девушка, может погибнуть сейчас. Понимаешь, сейчас! Мы теряем время, Кай. Время, понимаешь?

Робот молчал.

– Я объясню тебе еще раз, Кай, (Это была ложь - я объяснял себе, я искал доводы, которые убедили бы меня самого!). Допустим, вероятность ее спасения сейчас шестьдесят процентов. После инъекции препарата вероятность уменьшится. Будет сорок процентов. Или тридцать. Но мы узнаем, что с ними случилось. Мы узнаем, грозит ли Двадцать второй опасность.

Робот молчал, - Связи с Титаном нет, а нам дорога каждая минута. Ты слышишь, Кай? Это называется ответственностью. Мы должны что-то сделать. Я не могу спросить других людей. А ты не можешь использовать машины с базы. Нас только двое... к нам решать.

– А если ее мозг не содержит нужной информации.
– перебил Кай.
– Идти на риск?

– Риск! Постой... Риск ведь тот же подвиг. Подумай, подумай, Кай. Разве люди не шли на риск, отправляясь в пространство, прививая себе болезни? Они ставили превыше своей жизни жизнь других людей, многих людей...

– Нужно подумать, - Думай!

* * *

Он молчал долго. А время мчалось с сумасшедшей скоростью- я чувствовал по биению сердца, как уходят в пустоту, в ничто, острые, как иголки, секунды.

Потом я услышал: - Нет. Так нельзя.

И тогда я в бешенстве закричал в микрофон, что сделаю это сам. Я закричал, что плевать хочу на облучение и на логику. Не машине решать человеческие проблемы. Мне, человеку, дано право решать. Право и долг. И я не сбегу отсюда, как крыса...

Я кричал в микрофон и не сразу услышал, что Кай повторяет: - Хорошо, я сделаю... Хорошо, я сделаю...

* * *

Ждать пришлось долго. Отсюда, с посадочной площадки, я видел, как постепенно сжимались отсеки станции. Черная громада корабля заметно наклонилась. Здесь, в космосе, нет "низа" и "верха", но станция деформировалась, и казалось, что корабль кренится.

...Открылся люк скорта.

– Вот!
– Кай протянул руку. На ладони лежала катушка с записью.

– Как... она?
– спросил я.

– Она здесь.

– Кто?

– Я надел на нее скафандр. Она здесь, у скорта.

Я уставился на Кая.

– Возьми ее на Титан.

– Ты пронес ее через энргетическое сопло...

Я сказал это совсем тихо, но он услышал.

– На корабле был противорадиационный скафандр. Она в скафандре. Безопасно.

Я выскочил из скорта. На гофрированном металле площадки лежал огромный серый скафандр. Я до сих пор не могу понять, как удалось Каю надеть на нее скафандр: это было сложное дело, - Быстрее, - сказал Кай.
– Быстрее. Вы улетите. Я останусь, Я обернулся к нему.

– Не подходит! Нельзя, не подходи! Я облучен. Наведенная радиация. Твой скафандр не защитит. Я останусь здесь...

– Нет логики, восемь минут.
– сказал Кай.
– Ты ждешь уже двадцать

Я ответил, что буду ждать до тех пор, пока радиация не уменьшится до нормы, на которую рассчитан мой скафандр.

– Нет логики, - упрямо повторил Кай.

Логики действительно не было. Да я тогда просто и не искал эту логику. Я сидел у люка скорта (вернее - висел над люком), метрах в десяти от Кая.