– 0,86, - уточнил Аналитик.

– Ну и в чем же здесь проявляется Разум?
– спросил Трогай-Трогай.

– Не знаю. Коэффициент указывает только на похожесть, на глобальные проявления Разума. Но ни один из нескольких десятков тысяч параметров, как ни странно, не выделяется. Может, их совокупность...

– Ерунда, - резко прервал Аналитика Трогай-Трогай.
– Чисто случайное совпадение. Планета мертва, если не считать растительности. Мы это видели собственными глазами.

– Здешний мир проникнут гармонией, - осторожно заметил я.
– У меня настойчивое ощущение...

– Настойчивые ощущения в число параметров не входят, - отмахнулся Аналитик.

– Растения здесь странные, - сказала вдруг Рая.
– Между ними нет борьбы за существование, они не размножаются, а только репродуцируются. Им не нужны новые территории, они не теснят друг друга.

– Ну и что?
– пожал плечами Трогай-Трогай.

Разговор иссяк, однако он поставил нас в тупик и посеял то ли тревогу, то ли надежду. Мы задержались еще на неделю, на безрезультатно.

Мы возвращаемся. Улетаем. Ни с чем.

Мы лежим, все пятеро, в инерционных креслах и от нечего делать смотрим на экраны. Их много. И на каждом свой лик планеты - в инфракрасных лучах, в ультрафиолете, распределение элементов... Космобот сейчас пролетает примерно в той области околопланетного пространства, где погиб Канов. Засмотрелся, погиб. Но почему все-таки не сработал автомат?

И вдруг в моей голове все завертелось. "Засмотрелся!.." Ведь автомат работает от локатора, и если отключить локационный комплекс, вся эта могучая электроника будет бессильна. Зачем отключать?! Да затем, чтобы хоть на минуту убрать с экранов препарированный приборами мир, чтобы включить телескопический обзор и увидеть космос не лучом локатора, а своими глазами! Какие же мы идиоты - разве можно увидеть космическую жизнь только приборами!

Я через спину Аналитика потянулся к красному тумблеру автомата. Он схватил меня за руку.

– Ты что, спятил?.. Вздумал повторить путь Канова?..

– Да, да, да!
– закричал я.
– Автомат не работал, потому что был включен телескопический обзор. Ему мешала ваша дурацкая автоматика. Он видел космос своими глазами. Он... своими глазами...
– Мне не хватало слов, чтобы доказать, убедить их.

Но и этого оказалось достаточно.

– Возьми противометеорную защиту на ручное управление, - попросил Аналитик Трогай-Трогай и потянулся к пульту. Мы впились глазами в экраны...

Огромный диск планеты был покрыт сотнями рисунков. Живые фрески из многоцветных лесов шли поясами, рассказывая с помощью знаков, геометрических фигур и неизвестной письменности историю обитателей планеты. Посредине диска было изображено звездное небо. Смуглая прекрасная женщина бежала там среди светил, придерживая за руку смеющегося малыша. Она махала нам, прощаясь, свободной рукой, торопилась и никак не могла убежать.

– Посмотрите вон на те знаки, - прошептал Символист.
– Они расшифровывают центральную фреску. Похоже, речь идет о переселении к другой звезде.

– А ожерелье женщины!
– вскрикнула Рая.
– Ведь это те голубые озера, что мы видели.

Я молчал, завороженный удивительным зрелищем.

Потом, уже на Земле, мы окончательно сумели понять: как ни крепки металл и камень, как ни бессмертны сигналы, странствующие в космических безднах, по-настоящему вечна только жизнь. Особенно в масштабах планеты. Пожалуй, трудно было мыслящим существам придумать, уходя, нечто более разумное и надежное, чем это всеобщее программирование природы как единого произведения искусства, живой и самообновляющейся записи информации. Любой информации, запечатленной на планете-панно и видимой за миллионы километров.

Такие мысли пришли потом. А тогда я смотрел на планету Канова и вспоминал Сикейроса. Сотни лет назад он первым записал такую мысль: "Леонов дал уже нам пример, выйдя из кабины. И я не удивлюсь, если в следующий раз вместо фотоаппарата он возьмет с собой в космос краски. Кто знает! А вдруг мне повезет, и он пригласит и меня разрисовывать стены на других планетах..."

Добрый старина Сикейрос. Твоя мечта не успела сбыться. Но теперь мы убедились, что для настоящего мастера, для настоящего художника вся Вселенная - это вместилище его таланта. Это бескрайняя мастерская. И еще я понял, что Канов действительно мог про все забыть, даже про собственную смерть, встретив наконец в космосе долгожданный Разум. Он в самом деле засмотрелся.