— Ну-ка, ну-ка, — заинтересовался я. Хоук протянул обрез. Двустволка «итака-12». Приклад и оба ствола подпилены. Теперь вся штуковина была не более восемнадцати дюймов в длину.

— Это уж наверняка сделает дырку больше, чем кольт, — высказал я свое мнение.

— И никаких проблем. Просто пойти, купить двустволку и подрезать ее. Если придется отправиться в какую-нибудь другую страну, ее можно просто выкинуть, а на месте купить новую. Чтобы придать этой милашке новый облик, мне потребуется не больше часа. У тебя есть пилка по металлу? — Я кивнул. — И маленькие тисочки. Это все что нужно.

— Неплохо, — похвалил я его изделие. — Что ты собираешься делать дальше? Модернизируешь ракету «Атлас», засунешь ее в носок и будешь ходить кругами вокруг Катарины?

— Огневая мощь еще никому не мешала, — хмыкнул Хоук.

На следующее утро я встал рано и нанес очередной визит Кэти, пока она ходила в прачечную-автомат. Я старался быть аккуратным, но прозрачно намекнул ей, что в ее отсутствие в квартире кто-то побывал. На этот раз я ничего не искал. Старался показать, что квартиру посещали. Все мероприятие заняло минуть пять. Когда она вернулась, я уже стоял у соседнего подъезда, надев очки от солнца. Когда Кэти поравнялась со мной, я отвернулся, чтобы не дать ей опознать меня прямо на улице. Я стремился к тому, чтобы она попалась на мой крючок, но переигрывать не хотелось.

Когда-то я был знаком с одним парнем по имени Шелли Вальден, еще в бытность мою полицейским. Преступники мгновенно вычисляли его. Я не мог понять, почему он все время прокалывается. Он никогда не лез на глаза, был незаметен. Сейчас я старался вести слежку так, как это делал Шелли.

Если она и приметила меня, проходя мимо, то не подала виду. Я знал, что Хоук где-то рядом с ней, хотя и не видел его. Когда она вошла в подъезд, я неспешно перешел улицу, привалился к столбу плечом, достал газету и стал читать. Я работал в стиле Шелли. Или как в старых фильмах Богарта, где герой отодвигает занавеску и видит сыщика, стоящего у столба и читающего газету. Я прикинул, что она уже должна увидеть или уловить следы чужого присутствия в своей квартире. Должна же она задергаться. Я бы на ее месте так и поступил.

Минуты через две после возвращения домой она уже смотрела в окно. Я украдкой подглядывал из-за своей газеты, и на какую-то секунду наши глаза встретились. Я снова уткнулся в газету. Она удостоверилась в моем присутствии. Наверняка узнала меня. День был солнечный, и я не надел свою шикарную ирландскую шляпу. Спутать меня с кем-то еще было весьма трудно.

У нее имелись все основания, чтобы занервничать, ведь она попалась на крючок. У нее в комоде хранились фальшивые паспорта и краденое оружие. Этого достаточно, чтобы шантажировать ее. Но мне были нужны все члены группировки. Она являлась ниточкой того шарика, который я хотел заполучить. Если оторвать ниточку, потеряешь шарик. Она была моей единственной путеводной звездой.

Что ей следовало делать в таком положении, так это сидеть тихо, как мышка, но она этого не знала. Она или призовет на помощь своих снайперов, или побежит. Катарина сидела у себя в квартире, периодически выглядывая из окна, проверяя, здесь ли я. Так прошло почти четыре часа, а потом она сорвалась. Хоук был прав: террористы, вероятно, опасались меня. Или я уже всех убрал. Может, все снайперы этой организации были убраны с дороги, за исключением того, которому удалось удрать. Мой противник — не КГБ. Возможности «Свободы» ограничены.

Она выскочила из квартиры где-то около двух. На ней были светло-коричневая рубашка-сафари и брюки в тон, в руках та же сумка, которую она брала в зоопарк. Катарина поступила достаточно разумно, не обратив на меня никакого внимания, когда миновала достопримечательный столб и направилась по Гудж-стрит в сторону Блумсбери. Следующие полчаса наши с Кэти перемещения напоминали охоту гончих за зайцем: мы перебегали с одной стороны улицы на другую, я шел за ней шаг в шаг, а Хоук следовал за мной. Перед каждым поворотом я ясно представлял образ Шелли Вальдена. Когда сомневался, то задавал себе вопрос: «А как поступил бы Шелли?» Куда бы она ни рванула, я неотступно следовал за ней. Но только один раз за все время я приметил Хоука. Он был одет в джинсы «Ливайз» и вельветовый пиджак, весьма неброский, и шел по другой стороне улицы мне навстречу.

Я дал ей оторваться на станции метро «Рассел-сквер». Правда, в поезд мы сели одновременно, но в последнюю минуту она выскочила, а я не стал прыгать на ходу или рвать стоп-кран. Когда она выходила из метро, я заметил Хоука, который шел сзади, держа руки в карманах. Едва заметный бугорок на спине напомнил мне о его изобретении. Он улыбнулся, когда поезд нырнул в тоннель.

Я вернулся и проверил квартиру кэти. Хозяйки там не оказалось. Хорошо. Вероятно, держит путь в какое-то другое место. Любая нестандартная схема в этой ситуации будет лучше, чем ничего. Вечером, когда я, поужинав, завершил чтение «Возрождения через принуждение» и приступил к просмотру «Интернешнл гералд трибьюн», позвонил Хоук.

— Ты где? — спросил я его.

— В Копенгагене, малыш, в чудном Париже севера.

— А она где?

— И она здесь. Остановилась в какой-то квартире. Ты прилетишь?

— Конечно. Буду завтра. Она одна?

— Пока да. Только что прилетела, приехала в эту квартиру и никуда не отлучалась.

— Да. У революционеров удивительно захватывающая жизнь.

— У нас, международных агентов и охотников за головами, тоже. Я сижу в отеле «Шератон» в Копенгагене и таращусь в ящик. А ты что делаешь?