– Тогда почему же краска капала с нее почти до ворот?
– спросил майор.
– Будь заряд чуть побольше, мы проследили бы ее до самого дома. А мальчишку ты тоже пометил?

– Но они не сделали ничего такого уж плохого, сэр! Это ведь всего лишь флаг...

Майор улыбнулся: всего лишь флаг!

– Как бы то ни было, футов десять флагштока обмотаны колючей проволокой. Ты, вероятно, чересчур увлекся охотой за кошкой. Но, как только мы найдем ее, найдется и он. Начнем, пожалуй, со средней школы. А если ее в школе не окажется, проверим всех отсутствующих учениц. Долго искать нам не придется!

...В сарае, за мастерской отца Паблито, перед тазом с водой стояла на коленях Марипоза и оттирала песком руки. Хуанито светил ей фонариком. Он стоял спиной к занавешенному окну, заслоняя свет. Тео сидел на корточках, близко наклонившись к Марипозе, так что ее локоны задевали ему щеку. Когда Марипоза ополаскивала руку в тазу, вода оставалась чистой и прозрачной, а руки пурпурными.

– Ничего не выходит, - сказала она, опустив руки на мокрую юбку, и посмотрела на Тео своими огромными черными глазами.

Бесформенные темно-пурпурные пятна расползались по ее щеке. Казалось, половина лица скрыта тенью.

Юные патриоты, молчаливые и встревоженные, тяжело вздыхали.

– Не сходит!
– повторила Марипоза со спокойным отчаянием.
– Теперь им нужно немного: поискать меня. А меня не спрячешь!

– Если они найдут тебя...
– сказал Тео, беря окрашенные руки Марипозы в свои, - если они найдут тебя, то найдут и меня.

– Это глупо! Ты нужен здесь. И тебя они будут бить, а меня только посадят в тюрьму. Нет, большая удача, что измазали меня, а не тебя. Ты должен благодарить судьбу. Таким счастьем не швыряются!

Но Тео чувствовал, как дрожат в его ладонях маленькие мокрые ручки Марипозы.

– Я не допущу, чтобы ты одна за все отвечала! Мы оба в этом участвовали. Когда тянули жребий, мы знали, что нам выпала не только честь, но и риск.

– Они пойдут прямо в школу, - сказал Хуанито.
– Может быть, если ты посидишь дома и постараешься не попадаться на глаза...

– Сколько же можно сидеть дома?
– оборвал его Тео.
– Пятна-то будут сходить постепенно! Неужели ты думаешь, что ее можно будет прятать месяцами?

– Но они, наверное, через неделю-другую бросят искать. Ее же не надо прятать от своих? Только от них...

– Если меня не окажется в школе, они потребуют списки и выяснят, кто отсутствует. Уж если на то пошло, я предпочитаю, чтобы меня арестовали в школе. Стыдно-то будет не мне, а им!
– храбро сказала Марипоза.

Но тем не менее она вся дрожала. Ей было страшно, очень страшно.

– А что, если попробовать средство, которым отбеливают холсты?
– робко предложил Люс.
– Может быть, пятна отойдут?

Эсперанса покачала головой.

– Это старинная растительная краска. Ее ничем не отмыть. Потому-то красильщики до сих пор ею и пользуются. Мой отец красильщик. Уж я-то знаю!

Тео медленно поднялся на ноги, не выпуская из своих рук худенькие, дрожащие, запятнанные пурпурной краской пальчики.

Глаза всех, напряженные и перепуганные, были прикованы к нему, и вдруг лицо Тео просветлело и стало спокойным. Он взглянул на Марипозу и улыбнулся.

– Придумал! Слушайте все! Не бойся, они не найдут тебя!
– сказал он и потянул Марипозу за руки, подымая с колен.
– До рассвета еще далеко. Времени хватит.

...Как только забрезжил рассвет, майор выглянул в окно. Он увидел серебристую спираль колючей проволоки, которая, как стерегущий змей, обвилась вокруг флагштока, и гордо реявший флаг-противник, которого ни убить, ни сослать, ни бросить в тюрьму, ни заставить замолчать. Скоро, конечно, флаг будет спущен. Прибить его к флагштоку мальчишка не смог - на это у него не было времени, а главное, нельзя было шуметь. Да, скоро флаг спустят! Вся беда в том, что он обязательно взовьется опять где-нибудь в другом месте. Так бывало всегда.

Вот уж год майор обыскивал домики в городишках Кипра - в погоне за динамитом и оружием, за нелегальной литературой, за людьми в бегах, - и с каждым разом это становилось для него все неприятнее и унизительнее. Теперь ему предстояла охота за девочкой с запятнанным пурпурной краской лицом, которой удалось одурачить оторванного от семьи мальчишку-солдата. Майору не терпелось покончить с этой историей.

...Занятия в средней школе начались, как всегда, в восемь. В половине девятого майор явился туда в сопровождении сержанта и двух солдат. Из щепетильности он прошел к директору.