— Я сейчас на него смотрю, — сказал Генри.

Что ж, иногда лучше быть удачливым, чем вежливым.

— Дай ему трубку, — попросил я.

— Ну? — раздался голос Хоука.

— Ты знаешь Бадди Хартмана? — сразу взял я быка за рога.

— Ну, — сказал Хоук.

— Он и несколько других захватили женщину. Хотят обменять ее на мальчика, который со мной. В три двадцать пять они будут на мосту на Массачусетс-авеню со стороны Кембриджа. Я буду со стороны Бостона. Мы отпустим их одновременно. Я хочу, чтобы, когда они встретятся, ты отвлек на себя Бадди и его ребят, а я въеду на мост и заберу их обоих, женщину и ребенка.

— На пять минут работы, — сказал Хоук. — Но придется полчаса плестись туда, а потом еще обратно. Короче, с тебя две сотни.

— Договорились. Нет времени обсуждать тарифы. Я выезжаю.

— Буду на месте, — пообещал Хоук.

Пол во все глаза смотрел на меня.

— Поехали, — поторопил я его. — Надо забрать маму.

— Вы меня им отдадите?

— Нет.

— А если они попробуют застрелить меня?

— Не попробуют. Пошли. Поговорим по дороге.

— Ты слышал, — уточнил я в машине, — что я сказал Хоуку?

— А кто такой Хоук? — спросил Пол.

— Мой друг. Но не это важно. Ты слышал, что я сказал?

— Да.

— Хорошо. Не думаю, что это будет очень опасно. Но вот что от тебя требуется. Когда я тебе скажу “иди”, ступай по мосту на Массачусетс-авеню по направлению к Кембриджу.

— А где находится этот мост?

— У Массачусетского технологического института. Сам увидишь. Когда поравняешься с матерью, скажешь ей: “Ложись на асфальт, Спенсер едет”. И сам падай вместе с ней. Если она не ляжет, убеди ее. Я заеду на мост и выйду из машины. Скажешь ей, пусть сядет на место водителя. Ты сядешь с другой стороны.

— А как этот Бадди?

— Хоук о нем позаботится, пока я туда не доберусь.

— А если у него не получится?

— Ты говоришь так, — улыбнулся я, — потому что не знаешь Хоука. Не переживай, он позаботится о кембриджском конце моста. — Я записал адрес Сюзан на листке бумаги. — Пусть твоя мать отвезет тебя по этому адресу.

Мальчик волновался. Постоянно зевал. Я слышал, как он нервно сглатывал слюну. Кожа на его лице натянулась. Он сидел белый как мел.

— А что, если ее там не окажется? — предположил он.

— Не вижу причин, почему ее там не окажется, — ответил я.

— А если ваш план не сработает?

— Я позабочусь, чтобы он сработал, — доверительно сказал я. — В этом деле я большой специалист. Поверь мне.

— А что они сделают, если все-таки поймают меня?

— Отвезут к отцу. Хуже, чем сейчас, тебе все равно не будет. Расслабься. Тебе нечего беспокоиться. Отец тебя не обидит.

— Не знаю, — пожал плечами Пол. — Он меня не любит. Просто хочет рассчитаться с матерью.

— Слушай, паренек, — серьезно сказал я. — Нет смысла думать о вещах, которые ты не можешь изменить. Пора положить этому конец. Жизнь до сих пор у тебя была паршивая и, похоже, лучше не будет. Пора начинать взрослеть. Пора прекращать пустую болтовню. Начинай готовить себя. Понимаешь?

— К чему?

— Ко всему, что может произойти. Вырваться из плена твоей вшивой семейной жизни можно только одним способом: как можно раньше начать взрослеть. И ты можешь начать прямо сейчас.

— Что я должен делать?

— То, что я уже сказал. И постараться поменьше хныкать. Это будет начало.

— Но я боюсь. — В голосе Пола звучало отчаяние.

— Это нормальное состояние, — сказал я. — Но оно не должно ни на что влиять.

Он затих. Мы проехали больницу “Маунт Оберн”, пересекли реку Чарльз и свернули на дорогу к военному кладбищу. Справа виднелся Гарвардский стадион с увитыми плющом стенами. Стадион опоясывала беговая дорожка. С дороги к военному кладбищу мы свернули на другую, с длинным петлеобразным объездом, и, наконец, въехали на рампу и остановились на мосту, мигая задними огнями. Часы показывали три двадцать. У Пола урчало в животе. Он тихо икал.

— Вы их видите? — нервно спросил он.

— Нет.

Отчаянно сигналя, нас объехал “бьюик”. Водитель “бьюика” сделал мне неприличный жест пальцем. Пассажир обозвал меня сексуально-скобяным изделием. Я сосредоточился на кеймбриджском конце моста.

Ровно в три двадцать пять я сказал Полу:

— Ну хорошо. Тебе пора идти. Скажи, что ты будешь делать?

— Я дойду до середины моста и, когда поравняюсь с матерью, прикажу ей лечь ничком и сам тоже лягу.

— А если она не ляжет? — спросил я.

— Еще раз ей все повторю.

— А что будет, когда я подъеду?

— Я сяду с одной стороны. Она сядет с другой. Мы поедем по этому адресу.

— Хорошо. Ну, иди. Они выпустят ее с той стороны моста.

Он глубоко вздохнул. Еще раз икнул. Зевнул. Затем открыл дверь машины, вышел на пешеходную часть моста и медленно побрел в сторону Кеймбриджа. Пройдя метра три, он оглянулся в мою сторону. Я улыбнулся ему. Он пошел дальше. Я увидел, как на том конце моста из черного “олдсмобиля” вышла его мать и медленно двинулась к нам.