Василий вспомнил недавний инцидент в метро с киргизом и кивнул. Что творится в стране, он и сам видел.

Наутро он поехал к надвратнои церкви Спаса, что на территории Зачатьевского женского монастыря, между Остоженкой и Москвой-рекой. От одного воспоминания о «храме инсектоцивилизации», показанном Горшиным, сжималось сердце и во рту появлялся железистый привкус. С течением времени все труднее верилось, что это было на самом деле, что под Москвой сохранились и другие «храмы», построенные десятки и сотни миллионов дет назад предками муравьев, термитов и пчел.

Василий был прагматиком, почти начисто лишенным фантазии, поэтому ему труднее было вникать в теоретические философские построения школы эзотериков от Рампы до Успенского, однако «храм» он видел своими собственными глазами, которым вполне доверял. После отъезда из Москвы Василий не вспоминал о посещении «храма» около полугода, словно забыл о нем, пока о «храме» не напомнил сам Соболев. И тогда Балуев признался другу, что давно почитывает эзотерическую литературу и подумывает о новом походе к «храму». Единственное, что его беспокоило, – он не был «посвященным», и Люди Внутреннего Круга, наверняка охраняющие тайны подобного рода, могли воспрепятствовать ему, ограничить доступ к «храмам» и тайнам истории. Того же побаивался и Матвей, однако у него было преимущество, бывший военный контрразведчик стоял к Посвящению на ступеньку-две выше, чем Василий Осмотревшись, Балуев обошел церковь, остатки древних каменных стен монастыря в окружении столетних акаций и лип, не обнаружил ничего подозрительного и с замиранием сердца пересек двор, направившись к низкой каменной пристройке, похожей на склеп. Однако вместо зеленой железной двери с громадным висячим замком увидел вполне современную серую стальную с электронным замком, на которой висела табличка. «Посторонним вход воспрещен! Трансформаторная подстанция». И как бы в подтверждение этого из-за двери слышалось монотонное гудение трансформатора.

– Что, закрыто? – послышался сзади сочувственный голос Василий обернулся. На него, улыбаясь уголками губ, смотрел Матвей Соболев.

– Ешь твою медь! Ты откуда здесь взялся?

– С луны свалился. – Соболев подошел к двери, прикрыл глазок замка ладонью, замер, и через несколько мгновений замок, издав серию щелчков, открылся. Дверь отворилась медленно и торжественно, толщина ее не уступала толщине прежней, едва ли не с полметра, и, наверное, ее невозможно было прошибить даже из пушки.

Матвей скрылся за дверью, появился вновь.

– Действительно, посторонним вход воспрещен. Этот путь к «храму» для нас закрыт. Там свежая кирпичная кладка.

– Ну ты даешь! – рассмеялся Василий. – Цирк! Теперь тебе прямая дорога в «домушники». Возьмешь напарником? Буду мебель выносить.

– Пошли, я с машиной.

Они вышли с территории бывшего монастыря и сели в «таврию», оставленную Матвеем за квартал от церкви.

– Как ты здесь оказался?

– Как сказал бы Сайд, стреляли… Долго рассказывать.

– Я не тороплюсь.

– А куда сейчас?

– Да в общем-то особой цели у меня нет. Объявление о наборе в школу – лажа, прикрытие чекистов. Я пытался выяснить, кто за всем этим стоит, но это может и подождать. А ты куда?

– Домой, в Рязань.

– Так нам вроде бы по пути.

Матвей включил мотор, выжал сцепление, и «таврия» покатила в сторону набережной. Ни водитель, ни пассажир не заметили, что за ними сквозь церковную ограду наблюдает высокий черноволосый человек в сером плаще. Проводив машину глазами, он обошел храм и очутился у трансформаторной подстанции, в которую только что стремились попасть друзья. Постоял в задумчивости, потом открыл дверь, оставшуюся незапертой, и шагнул в помещение с гудящим трансформатором. Дверь за ним медленно закрылась.

В тот же момент Матвей вдруг остановил машину, закрыл глаза, прислушиваясь к чему-то.

– Ты что? – повернул к нему голову Василий. Вместо ответа Матвей развернул «таврию» и погнал обратно. Через несколько минут они опять были возле церкви. Ни слова не говоря, Соболев прошел за ограду, обогнул церковь и направился прямо к каменному склепу в глубине двора. Балуев, ничего не понимая, последовал за ним. Матвей остановился у двери с табличкой, пристально разглядывая ее, на попытку Василия что-то спросить прижал палец к губам. Прошла минута, другая. Потом дверь открылась, и на пороге возник черноволосый в плаще. Сощурив и без того маленькие черные глаза, он без улыбки поклонился Матвею, перевел взгляд на Балуева.

– Это ваш друг?

– Знакомьтесь, – отрывисто бросил Соболев. – Василий Балуев, ганфайтер и волкодав. Самандар Вахид Тожиевич, президент Международного исследовательского центра боевых искусств. Как-то уж очень запланированно встречаемся мы с вами, Вахид Тожиевич. Может быть, откроете наконец, кто вы и зачем следите за мной?

Василий вдруг остро ощутил волну властной враждебности, исходящую от Соболева, и мгновенно привел себя в состояние боевой готовности.

– Я вовсе не слежу за вами, Матвей Фомич, – ответил черноволосый Самандар почти басом с едва уловимым акцентом. – Но вами, похоже, заинтересовались небезызвестные лица, и в скором времени вам потребуется проводник.

– Учитель появляется, когда ученик готов, так?

– Примерно так, хотя Учитель – это большая ответственность и несвобода. Я же в большой степени транслятор или передатчик воли знакомого вам лица, хотя и прошедшего первую ступень Посвящения. Проводник, одним словом.

– Какого лица? Монарха?

– Какая вам разница? Главное, что я не враг вам. Но давайте поговорим в другой раз, теперь я спешу. Не ожидал, что вы меня вычислите.

– Где же мы встретимся?

– Я найду вас, когда потребуется. Единственная просьба, будьте осмотрительнее и по возможности не вмешивайтесь в события, затрагивающие другие реальности. До свидания.