— Это еще что такое? — удивился Роман.

— Смотрите! — воскликнул Филимон, вытягивая руку.

Стая птиц над черным «термитником» в двух километрах от поврежденного соседа вдруг как от выстрела шарахнулась врассыпную, стремясь как можно скорее оказаться подальше от него.

В то же мгновение «термитник» выбросил во все стороны миллионы черных нитей, как бы обрастая шерстью, а потом взорвался! Точнее, взорвалась его вершина, превращаясь в черный веер обломков стен и клочьев красно-бордовой субстанции. Нижняя часть могильника уцелела, только растрескалась, напоминая лопнувший конусовидный сосуд. А из этого сосуда выметнулся в небо прозрачно-голубой язык огня, состоящий из тысяч более мелких язычков и волокон.

Люди почувствовали болезненный удар по нервам, будто в кожу им воткнули множество тонких иголочек. На глаза навернулись слезы. Воздух в легких превратился в камень. Сердца остановились. Сознание померкло…

Но длилось это состояние, к счастью, недолго. Уже через две секунды Артем очнулся и успел увидеть финал начавшихся с могильником метаморфоз, понимая, что пленнику удалось каким-то образом выбраться из своей тюрьмы на волю.

Язык прозрачного огня выбросил несколько пронзительно-голубых лучей, пробивших тусклое небо и оставивших в нем самые настоящие черные дыры. При этом весь ландшафт пустыни исказился так, будто представлял собой голографический мираж, а не материальное образование. Люди снова почувствовали дурноту, получив очередное потрясение психики, но лишь двое из них, Артем и фон Хорст, понимали, что это означает: освободившийся из миллионолетнего заточения боевой робот иксоидов просто «разминал затекшие члены».

Огонь струей стек на песчаную гладь, превратился в колышущийся конгломерат металлических и одновременно жидких на вид капель, некоторое время пребывал в этом состоянии, потом вдруг словно взорвался изнутри, разметал почти все «капли тела» по сторонам! Эти капли унеслись каждая по своей траектории — в небо, за горизонт, в песок — и исчезли. Осталась одна, самая большая, размером с баскетбольную площадку. Вздрагивая, пульсируя, непрерывно меняя цвет с голубого до ртутного и серебристого, она поползла по песку по направлению к поврежденному могильнику, возле которого застыла в воздухе тесная группа землян.

На ее движение обратили внимание живущие в песке твари: сразу три песчаных бугра понеслись к живой металлической горе, выбросили два десятка суставчатых конечностей, собираясь схватить ее, разорвать на части и утащить в глубь песка. Но капля вдруг оделась в слой ярких фиолетовых искр, и картина резко изменилась. Щупальца с когтями попрятались в песок, их хозяева рванули обратно, оставляя за собой опадающие песчаные борозды, и пропали. Металлическая капля как ни в чем не бывало продолжала плавно скользить по песчаным барханам, налитая угрюмой силой и угрозой. В полукилометре от могильника с дырой в боку она остановилась.

— Уходите! — глухо проговорил фон Хорст.

— Нет! — качнул головой Артем. — Да и некуда.

— В могильник! Потом в «червоточину»! Они не пойдут за вами.

— Кто — они?

Словно отвечая на вопрос, капля моллюскора выплюнула вдруг несколько капель поменьше — размером с человека, эти капли устремились к группе землян и превратились… в таких же людей, одетых в стандартные «кокосы».

— Кто это?! — прошептал Роман.

— Уходите же! — процедил сквозь зубы Селим. — Я попробую договориться с ними.

— Но вместе мы…

— Бегите, вашу мать! Речь идет не о жизни и смерти! Речь идет о судьбе человечества! Сообщите Калаеву, что Ульриху удалось перепрограммировать моллюскора!

— Селим… я не могу…

— Сможешь, Ромашин! К тому же мне не о чем жалеть, а у тебя все еще впереди. И даст Бог, мы не прощаемся навеки. Уходи!

— За мной! — скомандовал Артем, ныряя в пролом.

Остальные, не оглядываясь, последовали за ним, скрылись в густой темноте внутренней камеры могильника.

Селим проводил их глазами, достал из сумки необычной формы агрегат, нацепил его на спину как рюкзак, направил два ребристых сверкающих дула к приближающейся группе людей — всего их было пятеро, — и стал ждать.

— Кого я вижу! — раздался насмешливый и одновременно удивленный голос Ульриха. — Дед! То-то мне сразу показалось знакомым твое пси-поле. Какими судьбами? Кстати, а где твои спутники? Удрали, что ли? Бросили тебя одного?

— Не страшно, если ты один, — проговорил ровным голосом фон Хорст, — страшно, если ты ноль.

— Узнаю речь воспитателя-зануды. Ты всегда пытался доказать мне, что я ничтожество. Ан нет, дедуля, я тебя разочарую. И твоих спутников тоже. Зря они пытаются сбежать, от моего слуги им не скрыться даже в другой галактике.

Ульрих небрежно махнул рукой за спину, на вздрагивающую каплю моллюскора.

— Чего ты хочешь?

— Да, в общем-то, ничего особенного. Теперь я буду иметь все и без чьих-либо советов и разрешений, так что не трать слов.

— Кто это с тобой?

— Мои охранники.