— Не слишком ли молоды для свадьбы? — усмехнулся парторг, ласково гладя девочек.

— Им по одиннадцать. Но их же двое. Вместе — двадцать два, вполне традиционный возраст для невесты. К тому же они ведь не люди. Их «одиннадцать» — это совсем не то же самое, что земное «одиннадцать». Речь о столетиях. Ну-ка, глоток шампанского, и пойдем смотреть на крокодилов. Здесь, внизу, целый питомник.

— За счастье невест и жениха! — сказал Дунаев, беря бокал холодного шампанского, поднесенный ему, — И за то, чтобы поскорее замусолить ебаного Муссолини!

Невесты захихикали. Они были прекрасны: во всем блеске, с атрибутами. Элли в золотой шапке, по форме напоминающей буддийскую ступу, в серебряных туфельках, в одной руке держала фотографии торнадо. Вокруг ее головы сдержанно светился золотой нимб.

Элси была увенчана короной, ее тонкие пальцы сжимали аптечного вида склянку с надписью ВЫПЕЙ МЕНЯ. Нимб ее был темно-синего цвета.

Дунаева представили хозяину дворца: лысому, рослому молодому человеку в костюме Отелло. Лицо тот выкрасил синей краской «под негра», белое одеяние усеяно вышитыми из красного бисера «капельками крови».

— Все сбежали из моего родного города, — сказал он, пожимая руку Дунаеву. — Говорят, угроза затопления. А я вот остался и даже решил устроить маленький праздник. А тут и роскошный повод — свадьба Андрэ. Спасибо, что не побоялись воды. За вашу смелость хочу показать вам самое ценное, что у меня есть, — белого крокодила. Да, да, этот крокодил — альбинос. Глаза у него цвета крови. Я назвал его Гений.

— О нет, не при мне! — воскликнул Дунаев полушутливо, руками в атласных перчатках прикрывая уши.

— Что не при вас? — удивленно спросил хозяин.

— Не называйте при мне этого имени! Со мной бог знает что может произойти от одного слова. — Дунаев хохотнул.

Хозяин палаццо, вежливо улыбнувшись непонятной шутке гостя, повел всех вниз, по переходам и лестницам. Широкие мраморные лестницы, по которым струились костюмированные гости, постепенно становились железными. Затем открылась железная дверь, и в ноздри всем хлынул запах воды и искусственного тепла. Здесь раскинулся бассейн, над которым гости стояли на железных решетках с перильцами.

В темной воде бугрились узкие спины крокодилов.

— Гений! — позвал хозяин, — Гений, выплывай.

Он стал махать руками над водой, щелкая пальцами. Видимо, такими движениями сопровождалось кормление Гения: что-то встрепенулось в водах, и светлое длинное тело стало всплывать со дна бассейна. Вскоре гости увидели обещанные глаза цвета крови.

Дунаев вдруг забылся, глядя на Гения. Нечто гипнотическое сияло в его буграх, в его морщинистых веках, в его мутной белизне. Хотя не в белизне дело. А может быть, в белизне.

Когда он очнулся, то увидел, что все гости ушли. Только чья-то одинокая фигура стояла в полутьме недалеко от Дунаева: широкоплечая женщина в униформе Люфтваффе. Дунаев узнал Бездну де Небо.

— Вальдемар, если не ошибаюсь? — спросила Бездна де Небо, обратив на Дунаева свои летчицкие глаза.

— Совершенно справедливо, — поклонился Дунаев.

— Ваше имя звучит как Долина Моря. Vale di Mare. Или Vale del Mar. Во всяком случае, мне хочется так слышать, — произнесла женщина-медиум.

— Спасибо, что размышляете о моем имени. Большая честь для меня, — снова поклонился Дунаев. — На самом деле мое имя означает «Владей миром».

— Знаете, этот крокодил по прозвищу Гений на самом деле не гений. Он болен. Болен одержимостью. В его непромокаемом теле обитает злой дух. Не советую вам долго смотреть на него. Это опасно. Прощайте, Долина Моря. Оставайтесь все же при этом значении вашего имени. Не забывайте: море больше, чем мир.

Бездна де Небо повернулась и ушла, оставив Дунаева наедине с крокодилом. А тот не собирался погружаться на свое темное дно. Он кружил на поверхности бассейна, описывая нечто вроде сонной восьмерки. Свет лампы дробился в жирной воде. Снова блеснули красные глазки. Бездна, наверное, не лгала: что-то скрывалось в этом непромокаемом земноводном теле.

«Видеть невидимое!» — приказал себе Дунаев. И увидел.

Тело крокодила сделалось прозрачным, как подводная лодка в разрезе. В области желудка скрывалось существо — на вид совершенно абстрактное. Собственно, «существом» его можно было назвать только невзначай. А так: восемь простых белых дисков, соединенных между собой краями, наподобие гирлянды или ожерелья. Диски были разных размеров.

Дунаев усилием воли призвал Советочку, прося ее стать переводчицей в разговоре, который казался ему почти немыслимым.