Она замолчала, засмотрелась на аллею, ведущую к Ареналю, на купол «Маэстрансы», на современные здания, за которыми вдали, слабо освещенная, виднелась Хиральда и прятался Санта-Крус.

— Это был настоящий лес мачт, — добавила она через пару минут. — Лес мачт и белые паруса… Вот что видела Карлота со своей башни.

Они снова пошли вдоль мола, ступая по черным полосам теней деревьев. Молодая пара целовалась в круге света под железным фонарем, и Куарт заметил, что Макарена смотрит на нее с задумчивой улыбкой.

— По-моему, вы тоскуете, — сказал он, — по той Севилье, которую никогда не знали.

Улыбка женщины обозначилась отчетливее — за миг до того, как ее лицо скрылось в тени.

— Вы ошибаетесь. Я очень хорошо знала ее. И знаю. Я много читала об этом городе, грезила им. Что-то мне рассказывай, дед, что-то — мать. А некоторых вещей не рассказывал никто. Я их чувствую — вот здесь. — Она коснулась пальцем внутренней стороны запястья. — Здесь, в крови.

— Почему вы выбрали именно Карлоту Брунер?

Макарена сделала несколько шагов и лишь потом ответила:

— Это она выбрала меня. — Она чуть повернулась к Куарту. — Священники верят в призраки?

— Не очень. На призраки губительно воздействуют электрический свет, ядерная энергия… И компьютеры.

— Может быть, в этом и заключается их очарование. Я верю в них — по крайней мере, в некоторых из них. Карлота была девушкой романтического склада, читала романы. Она жила словно в хрустальной башне, в искусственном мире, никак не соприкасаясь с миром реальным. И вот в один прекрасный день в ее жизни появился мужчина — настоящий мужчина. Как будто молния ударила в землю прямо у ее ног, и она уже больше никогда не могла смириться. К несчастью, Мануэль Ксалок тоже полюбил ее.

На молу то там, то сям виднелись неподвижные фигуры рыболовов; проходя мимо, Куарт и Макарена Брунер различали огонек тлеющей сигареты, отблеск света на конце удочки и леске, легкий плеск воды. Один раз у их ног забилась на каменных плитах живая рыба; ее чешуя сверкала лунными искрами. Темная рука протянулась к ней и, поймав, снова сунула в ведерко с водой.

— Расскажите мне о Ксалоке, — попросил Куарт.

— Он был молод и беден. Тридцать лет, помощник капитана одного из пароходов, курсировавших между Севильей и Санлукаром. Они познакомились во время одной из поездок, которую Карлота совершала вместе с родителями. Говорят, он был хорош собой, и думаю, что форма тоже шла ему. Знаете, это часто бывает с моряками, военными…

Похоже, она хотела добавить «и с некоторыми священниками», но эти слова так и не прозвучали.

Они проходили мимо пришвартованного к молу экскурсионного кораблика, сейчас не освещенного, тихого и безлюдного. В лунном свете Куарт прочел на корме название: «Канела Фина».

— Случилось так, — продолжала Макарена, — что Мануэль Ксалок был замечен у самой ограды «Каса дель Постиго», и мой прадед Луис добился, чтобы его уволили со службы. А кроме того, пустил в ход все свои, надо сказать, немалые связи, чтобы он нигде не мог найти другой работы. Отчаявшись, Ксалок решил отправиться в Америку — за удачей и богатством; Карлота поклялась ждать его. Идеальный сюжет для романа, не правда ли?

Они по-прежнему шли бок о бок, иногда касаясь друг друга плечами. В темноте Макарена чуть не налетела на железную тумбу и, отпрянув в последний момент, оказалась совсем близко от Куарта — настолько, что он ощутил ее тепло. Ему показалось, что прошла целая вечность, прежде чем она отстранилась.

— Ксалок отплывал вот отсюда, — снова заговорила она, — на борту шхуны под названием «Навсикая». Карлоте не позволили даже попрощаться с ним. С голубятни она видела, как корабль под белыми парусами удаляется вниз по течению, и, хотя с такого расстояния уже ничего не видно, она всегда уверяла, что видела Ксалока, стоящего на корме и машущего платком, — до самой последней минуты.

— Как у него пошли дела в Америке?

— Неплохо. Спустя некоторое время он стал командиром корабля и занялся контрабандой — между Мексикой, Флоридой и кубинским побережьем. — В голосе Макарены прозвучала нотка восхищения, а Куарту на мгновение представилась картина: Мануэль Ксалок на капитанском мостике, а вдали, в сумеречном небе, — столб дыма из трубы охотящегося за ним корабля. — Говорят, он не был слишком уж святым и даже пиратствовал. Некоторые из судов, встречавшихся с его кораблем, позже находили дрейфующими в открытом море, ограбленными, или они просто исчезали — бесследно. Могу предположить, что он торопился — добыть побольше денег и вернуться… Он бороздил Карибское море шесть лет и успел заработать вполне серьезную репутацию. Американцы назначили цену за его голову. А он в один прекрасный день высадился вот здесь, на этом самом месте, везя с собой целое состояние в банковских бумагах и золотых монетах, а кроме того, бархатный мешочек с двадцатью чудесными жемчужинами — к свадьбе.

— Несмотря на то, что не получал никаких известий от Карлоты?

— Да, несмотря на это. — Они остановились на понтонном молу; все пространство между возвышающимися из воды бетонными опорами густо заросло тростником и другими растениями. — Думаю, Мануэль Ксалок тоже был романтиком. Он имел все основания считать, что мой прадед пресекает все их попытки связаться, но верил в любовь Карлоты. Ведь она сказала: «Я буду ждать тебя». В общем-то, он не ошибся. Она по-прежнему ждала его в башне, глядя на реку. — Говоря это, Макарена тоже смотрела на темную воду, тихо поплескивающую о бетон. — За два года до его возвращения она помешалась.