Конечно, он узнал Груодиса. Узнал, несмотря на грим последнего. Интересно, кого все-таки представляет Траппатони и Штейнбах? Судя по их подготовке, это профессионалы. «Может быть, он приехал для подстраховки», — с неожиданной неприязнью подумал Груодис, напряженно вглядываясь в лица пассажиров. Хотя, с другой стороны, Штейнбах честно предупреждал его, что прилетит в город во время встречи двух президентов.

К выходу спешила молодая женщина лет сорока в легких светлых брюках и темной блузке. В руках, кроме большой сумки, ничего не было. Она еще не успела подойти к выходу, как вокруг Груодиса засуетились молодые люди. Красивая женщина наверняка была гостьей, на которой можно было заработать большие деньги, заломив цену, завышенную в несколько раз.

Но Груодис сломал все надежды «леваков». Едва женщина подошла к стеклянным дверям, у которых стояло двое сотрудников полиции, Груодис шагнул навстречу и громко сказал:

— Здравствуй, Наташа.

Женщина обернулась и, ни секунды не раздумывая, бросилась к нему.

— Здравствуй, дядя Володя, — поцеловала она его в щеку.

— Машина нужна? — уже шептал кто-то над головой.

— Нет, нет, — отнекивался Груодис, с трудом протискиваясь через толпу. Он взял сумку женщины и первым вышел из здания. За спиной они слышали восхищенные вздохи молодых людей. Сев в автомобиль, Груодис развернулся и выехал со стоянки. Осторожно выбрался на трассу. Не было произнесено ни одного слова.

Когда они проехали мимо поста ГАИ, он наконец спросил:

— Как долетела?

— Все в порядке, — коротко ответила женщина. Они доехали до сабунчинского круга, где раньше стоял небольшой памятник Ленину. Их было так много в городе, но этот памятник выглядел особенно пародийно и глупо. Однако район назывался Ленинским, и подобный предмет должен был присутствовать, символизируя верность горожан традициям вождя. Памятник убрали, и теперь здесь было гораздо больше свободного места для проезжавших машин.

Груодис не стал въезжать в город, свернул в сторону, на довольно плохую дорогу, ведущую в населенный пункт, называемый ранее поселком Степана Разина.

Легенды гласили, что именно здесь высадившийся на берегу атаман со своей ватагой обосновал поселок и совершал отсюда набеги на персидские суда.

Груодис проехал еще несколько километров и остановил автомобиль.

— Здравствуй, Инга, — сказал он, наклоняясь к женщине.

Поцелуй был долгим и продолжительным.

— Как у тебя дела? — спросил Груодис.

— Все в порядке. Здесь можно говорить?

— В автомобиле включен скэллер.

— Товар был доставлен в Мюнхен по указанному адресу. Как ты и просил, я тщательно все выяснила. Позвонила Никите. Они приехали с этим связным через несколько часов. Мирослав провел неплохую работу, он установил, куда они отвезут товар. Остальное было несложно. Мы поехали туда вместе с Никитой. Трое убитых — и весь груз снова у нас. Но Перлов благополучно улетел в Москву. А я отвезла груз в Амстердам, куда ты и просил.

— Никита все рассказал мне, — кивнул Груодис, — это совсем неплохо. Я никогда не любил подонков из мафии. И если можно им хоть немного попортить крови, то делал это с огромным удовольствием.

Женщина улыбнулась.

— Они будут очень расстроены.

— У нас остался всего один день, — улыбнулся в ответ Груодис, — завтра все будет кончено. А потом мы с тобой сможем уехать. Уехать навсегда из этой страны, из этого дерьма.

— Ты имеешь в виду эту страну, Россию, или свою Литву?

— Все вместе. Для меня это все еще одна страна со своими дерьмовыми традициями и характерами. Я слишком много вложил в это дело, Инга. В наше последнее дело! После завтрашнего дня я выйду на пенсию. И мы будем с тобой воспитывать наших детей… Ты сможешь родить мне мальчика и девочку? — Надеюсь, ты отложишь решение этого вопроса до завтра? — улыбнулась женщина.

Он снова привлек ее к себе вдыхая аромат ее волос.

— Мне все так надоело, — прошептал Груодис. Он не хотел признаваться даже самому себе, что его беспокоила напряженность, нараставшая с каждым днем.

— Тебя что-то волнует? — спросила женщина.

— Да, — он положил подбородок на руль, закрыл глаза, — это не волнение. Я просто вспоминаю. Я тебе никогда об этом не рассказывал. Когда мне было семь лет, родители повезли меня в Москву. И там в ГУМе я потерялся. Целый час стоял и плакал, а люди утешали меня, обещая, что мои родители найдутся. Их действительно довольно быстро нашли, объявив по универмагу о том, что потерялся мальчик. Но я на всю жизнь запомнил этот один час. — Он отвернулся, чтобы она не видела его лица.