— Вы думаете, в городе есть сообщники? — понял Леонидов. — Мне кажется, такую возможность мы раньше не предполагали.

— Тем не менее у них наверняка есть помощники. Во время революционных потрясений в стране всегда можно найти пару-другую недовольных существующим режимом людей. Их даже не нужно искать. Они сами предложат свои услуги.

— Похоже, вы правы. Извините, я подойду к Савельеву и сейчас же вернусь.

Леонидов направился к своему коллеге из ФСБ, стоявшему рядом с российским послом. Тот, уже знавший, какую именно организацию представляет подполковник, отвернулся и пошел к казахскому послу, стоявшему рядом.

— Мы уже здесь, — тихо сказал Леонидов, — спасибо за пропуска.

— Я видел, когда вы вошли, — кивнул Савельев. — Я говорил с Москвой. Их тревожит неопределенность.? Они считают, что Груодис обязательно даст о себе знать. — Пока он никак себя не проявил, — пожал плечами Леонидов. — Возможно, все это была лишь попытка. Узнав о нашем подключении, их группа решила отказаться от покушения.

Савельев изумленно посмотрел на представителя Службы внешней разведки.

— Вы полагаете?

— Если и сегодня вечером ничего не произойдет, значит, наши опасения напрасны. И выглядят действительно смешно в свете сегодняшнего договора.

Получается, что мы просто пугали Баку, решив таким способом не допустить подписания.

— Вы словно сговорились с нашим послом, — сказал Савельев. — Координация МИДа и СВР просто потрясающая. Может, это из-за того, что ваш бывший руководитель стал главой их ведомства?

— Мы отвечаем за внешнюю политику государства в равной мере, — холодно отрезал Леонидов, — у вас все-таки несколько другие задачи.

— Искать террористов, — кивнул Савельев. — Поэтому я никуда не уеду из Баку, пока мы не найдем группу Груодиса и я точно не буду знать, что они замышляют.

Энвер гнал автомобиль, выжимая из него все возможное. Он обязан успеть в аэропорт до того, как туда приедет Мирослав Купча. Но он должен был еще заехать в Бузовны, дачный поселок на берегу моря. Он не стал говорить Груодису об этом, решив, что успеет проехать на дачу до того, как Купча будет в аэропорту.

Он работал в Баку уже несколько лет. Хлынувшие после развала Советского Союза в город турки в массе занимались торговлей и спекуляцией. Почти никто из них и не думал налаживать производство, открывать промышленные предприятия.

Главное — успеть получить побольше дохода, пока ситуация доведенного до абсурда бардака продолжается.

Особенно хорошо было работать в девяносто втором, когда к власти пришли ориентированные на Турцию представители Народного фронта. Турецкий посол стал фактически вторым премьер-министром, имея доходы с каждой торговой сделки, заключенной в городе. Он давал указания местным руководителям, появлялся на разного рода приемах в качестве одного из главных действующих лиц. В эти месяцы всем приехавшим коммерсантам было особенное раздолье. Никто и не думал платить налоги, хоть как-то отчитываться в своей деятельности. Часть прибыли приходилось отдавать послу, ставшему к тому времени посмешищем в глазах многих горожан из-за своей жадности и неразборчивости в средствах. Часть попадала местным правоохранительным органам, уже давно перешедшим на режим «полной самоокупаемости». Энвер тогда и купил небольшую дачу в Бузовнах. Люди особенно не доверяя деньгам, превращали свои основные капиталы в алмазы, бриллианты, другие драгоценности. В городе часто можно было увидеть плохо и неряшливо одетую женщину в босоножках, но с крупными бриллиантами на руке. Это была своеобразная дань местной моде.

Кроме того, по местным обычаям, на помолвку молодым обязательно дарили традиционные комплекты с серьгами и дорогими кольцами, украшенными бриллиантами. Даже если семья жила не очень хорошо и в доме был не слишком большой достаток, тем не менее мать юноши уже с рождения ребенка откладывала ему на помолвку. Точно так же, как и мать девушки, которой уже с рождения начинали собирать приданое.

И когда наступил развал экономики, приведший ко всеобщему обнищанию и падению жизненного уровня, многие горожане потянулись в магазины, сдавая свои драгоценности за смехотворно низкую цену. Турецкие коммерсанты прекрасно сознавали разницу между золотом, камнями собственного производства и сибирскими бриллиантами, широко представленными в городских коллекциях. Именно тогда началась массовая скупка драгоценностей, которые отдавали за полцены. Именно тогда начали сказочно богатеть многие из приехавших на легкие заработки иностранцев.

На даче у него было спрятано до двух килограммов украшений, их надо было забрать. Оставлять такие ценности в городе, куда он больше не намерен был возвращаться, было слишком легкомысленно для такого серьезного коммерсанта.

Все получилось не так, как он планировал. Сначала он несколько задержался в городе. Потом выяснилось, что забыл с вечера заправить бензином машину. Он привык к другому автомобилю — к своей «девятке», — но та стояла разбитая в одном из арендованных гаражей. На ней Энвер Халил сбил метрдотеля «Гюлистана», обеспечивая Кязиму нужную должность. И теперь, глядя на спидометр старенького «Москвича», он выжимал все возможное К счастью, дорога была свободна, и он попал в дачный поселок через сорок минут после выезда из города. Достав лопату, он принялся за дело, когда услышал громкие голоса. Тихо подойдя к забору, он прислушался. Оказалось, что это молодые ребята возвращаются с пляжа. Энвер снова принялся копать.

Через полчаса все было кончено. Банки лежали на заднем сиденье в «дипломате», и он снова гнал автомобиль, понимая, что опаздывает. Когда он выезжал из поселка, навстречу выскочила «Волга». Резкий свет ударил в глаза, Энвер чуть притормозил, и в этот момент идущая на полной скорости машина вильнула в сторону, подставляя правый бок для удара. Он умер, даже не поняв, что случилось. Руль раздавил грудную клетку.

Машина перевернулась и врезалась в стену соседнего строения. Из салона вылетел «дипломат» и упал в густые кусты. Через двадцать минут сюда приехала машина ГАИ, собрались свидетели происшедшего. Водитель «Волги» причитал и плакал, призывая в свидетели аллаха и всех собравшихся, громко кричал о своей невиновности. Энвер Халил лежал в развороченном автомобиле, уставившись в уже начинающее темнеть небо холодными глазами.