От гомерического хохота я повалился на кровать и засучил от восторга ножками. Боже мой, Гончаров, а ты и в самом деле круглый болван. Искать разгадку за тридевять земель, когда она у тебя под носом! Тупица! Трижды была права воспитательница детского сада, когда впервые тебе об этом сказала.

Я поскакал к администратору и с порога спросил, как мне найти девчушку-потаскушку с кодовым именем Светка.

– Вы жилец?
– строго спросила сухопарая дама.
– Если жилец, то вам нельзя!

– Девушка, ну конечно, я пока еще жилец. Но что и почему мне нельзя? Объясните толком.

– То самое нельзя! Жильцам это не разрешается!

– А-а-а, - протянул я понимающе, - конечно, это прерогатива мертвецов.

– Перестаньте паясничать, вы отлично понимаете, что я имею в виду.

– Я-то понимаю, но почему вы думаете, что я непременно хочу ее трахнуть? Впрочем, всякий понимает в меру своей испорченности. Наверное, на этот счет у вас недавно появились проблемы. Я могу чем-нибудь вам помочь? Несло меня по бурной реке хамства, пока неожиданный порог не прервал мой словесный понос.

– А вы, оказывается, понимаете толк в женщинах. Ждите, я непременно к вам приду. Какой у вас нумер?

Проблеяв что-то непонятное, я моментально слинял. Черт ее знает, может, бабуля хохмит, а может, сумасшедшая, и тогда мне будет не до смеха, лучше подобру-поздорову убраться. Себе вослед я услышал дребезжащий старческий смех. Старушка веселилась, а я отправился на поиски ажурных штанишек.

В номере 257, где, по раздобытым мною сведениям, она должна была мыть пол, дверь не открывали. Я немного постоял, прислушиваясь, и понял, что половым вопросом она занимается действительно добросовестно, но на качественно ином уровне. Подслушивать далее не имело смысла, но и упускать ее не хотелось. Я расположился в холле напротив, ожидая, когда юная срамница закончит работу.

Управилась она в темпе аллегро. Только блудница показалась в коридоре, я тут же утащил ее в свой номер. Дуреха, она думала, что мои помыслы чисты и ей предстоит еще немного подзаработать. У меня же мысли работали в ином направлении. Я позволил ей раздеться, а потом, забросив ее вещи на балкон, участливо спросил:

– Светка-конфетка, а ты хочешь здесь работать?

– Конечно хочу, давай скорее, мне некогда. Зачем мою одежду на балкон выбросил?

– А для того, чтоб ты была голой, когда сюда придет ваш директор, я его сейчас вызову. Расскажу, как ты к мужикам пристаешь.

– Ну и чё?
– недоумевая, спросила она, глядя на меня как на придурка.
– Не хочешь - не трахай! Делов-то. Зачем только позвал, время отнял. Давай одежду, а директорами меня не пугай, время не то. Он тебе за меня головешку скрутит.

– Пока он это сделает, ты уже в ментовке сидеть будешь.

– Это за что, интересно? Ты меня не пугай, я сама кого хочешь напугаю. Не на ту нарвался.

– Я, дитя мое, тебя не пугаю, мне доподлинно известно, что ты вчера сообщила своим дружкам, как мне в номер принесли баксы. И даже указала точную сумму, а кроме тебя, меня и того мужика, что принес деньги, об этом не знал никто. Всасываешь? Сейчас я вызываю милицию, пишу заявление, и ты за решеткой "в темнице сырой". А мне поверят сразу, там у меня друзей много. Я постараюсь, чтобы тебя сразу определили в самую крутую камеру, знаешь, с такими битыми бабами-лесбиянками лет под шестьдесят. Прикинь, что от тебя останется через неделю. Подумать страшно, но проституцией ты заниматься уже не сможешь. За тебя не дадут и ломаного гроша.

Такое море лапши я выплеснул ей на уши, что самому стало ее жалко. Она же только скептически улыбалась, насмешливо глядя на меня из-под полуприкрытых ресниц. Я разозлился и наподдал еще:

– А однажды вечером, после допроса с пристрастием, конвоиры перепутают камеры и закроют тебя с десятком отпетых уголовников-мужиков. И тогда ты сразу пожалеешь, что обула дядю Костю и вообще родилась на свет.

– Дядя Костя, кончай мне сушить мозги, сегодня твое фуфло не прокатит даже в пятом классе.

– К сожалению, да. Но ведь ты же...
– Я внутренне напрягся для решающего броска.
– Ведь ты же меня ограбила!

– Ну и что? Ну и ограбила. А ты докажи! Не пойман - не вор!

Ничего большего мне от нее не требовалось, по крайней мере на данном этапе. Ласково улыбаясь, я отдал ее вещи, ожидая, когда она оденется, потом только предложил внимательно прослушать запись.

Девка оказалась истеричкой, совсем не той, что была пять минут назад. Сперва она попыталась устроить картинку изнасилования, а когда я спокойно вышел за дверь, предоставив ей полную свободу артистических фантазий, она выскочила следом, умоляя меня вернуться.

– Дядя Костя, я не виновата, это все они придумали... И меня заставили... Я не хотела... Они насильно...

– По-другому не бывает. Скольких потаскух я выслушал, а сценарий один и тот же. Но перейдем к делу, кто они такие?

– Знакомые пацаны...

– Конечно, я помню, что по снегу меня катали далеко не барышни. Говори конкретно, кто такие, где живут, как фамилии, где работают и давно ли вы этим промыслом занимаетесь?

– Дядя Костя... Я не могу... Они предупре-е-е-дили ме-е-еня, если кому-ни-и-будь рас-ска-а-ажу, то они-и ме-е-ня у-у-убью-ю-ют.