Но это все о городский, дачный же бомж вероятно здорово отличается от своих цивилизованных собратьев, хотя бы потому что условия проживания и ориол обитания у них разные. Скорее всего дачный бомж смекалистей и наглее, потому как в силу своей специфики он вынужден воровать поспевающие овощи и фрукты выращенные простодушными дачниками, а зимой вообще негласно квартировать в их жилище.

Размышляя таким образом я незаметно добрался до сельского магазина и пристроившись на его ступеньках, на самом солнцепеке, закурил, со вкусом демонстрируя большой палец правой ноги торчащий из драного носка. Немногочисленные покупатели и покупательницы по разному реагировали на мою персону. Большая часть проходила молча, не замечая моей рваной рубашки и грязно-всклоченных волос, как будто меня вовсе и не существовало, но были и такие, кто принимал в моей судьбе живейшее участие или просто комментировал мою деградацию.

– Смотри ка, новый появился.
– Тыкая в меня пальцем поделилась с подругой своими впечатлениями злая старуха.
– И когда только они передохнут?!

– Жить-то всем хочется, все божьи твари.
– Возразила ей более терпимая товарка.
– Пускай себе живет, молодой еще.

– Мама, можно я дяденьке нищему денежку дам?
– Радостно подпрыгивая веселилась пятилетняя дитятя.
– Он кушать хочет.

– Дай, деточка, - умильно прослезилась аппетитная мамаша и вручила карапузу монету, которую он доверчиво протянул мне.

– Дай тебе Бог здоровья, хороший мальчик.
– Принимая подаяние пробормотал я, а когда она поравнявшись со мной взошла на крыльцо, то пользуясь своей вседозволенностью я ущипнул её за задницу и прибавил. Тебе и твоей доброй матушке.

Взвизгнув она она стукнула меня пластмассовым бидончиком и обозвала скотиной.

– Мама ты зачем бьешь нищего.
– Удивилась и заплакало дитя.

– Он гадкий алкаш, пойдем отсюда быстро.
– Заторопилась добродетель и затащила ревущего пацаненка в магазин.

Зевнув я закурил и подкинув на руке выручку присвистнул. Монета была пятирублевая. Если сидеть здесь пару часов, да каждый день, то и работать не нужно.

– Эй, синячина.
– Окликнул меня вислопузый мужик в шортах и с бородой.
– Пойдешь по второй линии до тридцатого дома, там в кустах полтора десятка пустых бутылок из по пива. Вперед, люмпен!
– Заржал он от переполнявшего его остроумия и доброты.

– Да пошел ты на ...,боров кастрированный!

– Что - о-о?!
– Обалдел он от такого поворота дела.
– Это ты мне? Это ты мне, синячина поддзаборная, да ты знаешь кто я?!

– Жирная свинья!
– Охотно ответил я и получил коленом по физиономии, но падая я все - таки ухитрился и поймав его ступню, резким поворотом положил борова рядом. Он заорал далеко и протяжно, наверное я опять переусердствовал и капитально растянул ему сухожилие или вообще вывернул сустав. Как бы то ни было, а во избежание неприятностей смыться отсюда следовало немедленно, потому что на его крик из магазина уже начали вылазить покупатели и в том числе оскорбленная мной добродетель. Толком не зная куда бежать я бросился по основной дороге, но свист раздавшийся из близлежащих кустов вовремя меня соорентировал. Резко изменив направление и головой вперед влетел в колючий кустарник и кажется попал по адресу. Сизорылый низкорослый мужик встретил меня как брата.

– Классно ты его опрокинул.
– Уважительно подавая руку одобрил мои действия коротыш.
– Этого козла надо было давно настукать. Меня зовут Мураш.

– Фамилия такая?

– Да нет, кликуха прицепилась, да я привык, Мураш, так Мураш, какая разница.

– Это точно.
– Согласился я.
– А меня зовут Кот. А что это за боров которого давно надо было настукать?

– Драновский, чтоб ему гореть вечным пламенем. Бизнесмен он какой то, но не в этом дело, будь ты хоть Папой Римским, а оставайся человеком. Он с сыном игру придумал. Свалят для приманки пустые бутылки возле дома в кустах, а сами в засаду Ну кто не знает, тот и идет их собирать, а они в это время на чердаке с воздушкой сидят. Только ты к пузырю руку протянешь, они по ней из воздушки жбац! И кто, значит больше попадет. А сразу - то человек не понимает, начинает крутиться туда - сюда, а они только успевают перезаряжать. Мы однажды его припутали и хотели убить, а он настоящую пушку вытащил и лапу Штакетнику прострелил. Но ничего, мы его один черт достанем, а по крайности хоть дачу спалим, никуда он не денется. Ты самто откуда будешь и куда бредешь?

– А я родился здесь и вырос.

– Где здесь? Что - то не знаю такого.

– На этой Земле, а куда бреду я и сам не знаю.

– С тобой все ясно. Бабки есть?

– Есть немного.
– Достав три десятки я продемонстрировал ему свое состояние.

– Это мало.
– Поскучнел он сизорылым лицом.

– Все относительно, Мураш.
– Задумчиво отметил я.
– Если на двоих то вполне хватит, а если поить шоблу, то и вагона не хватит.

– Я говорю не про шоблу, а про Иваныча, он у нас за главного будет. Тебе ночевать где - то надо? Надо! А кто тебя без Иваныча на порог пустит? Никто. Вот тото и оно. Потому и мало. Надо хотя бы на две набрать, а я пустой как барабан.

– Ну на две - то мы наберем.
– Пообещал я и неразумно вытащив полтинник, чем поверг

моего товарища в легкий шок.

– Тут и на четыре хватит.
– Хищно выдергивая бумажки сразу же прикинул он.
– Стой здесь и никуда не уходи, я сейчас мухой слетаю, возьму и обратно.

– Только дорогу не перепутай.
– Многозначительно его предупредив я сел на пенек и приготовился к долгому ожиданию, однако вопреки его он обернулся меньше чем за пять минут. Бережно прижимая к себе пластиковый пакет он велел следовать за ним.