Проснулся от того, что в дверь барабанил и ругался тесть.

– Открой! Костя, немедленно открой! Ты что там умер? Что случилось? Костя отзовись или я выломаю дверь.

– Как вам угодно, вставлять я не буду.
– Приходя в себя откликнулся я.

– Что с тобой случилось?

– Почему со мной должно что - то случиться? Все нормально.

– Ты посмотри в чем ты пришел, в каком состоянии твоя одежда и где ты болтался этой ночью? Милка мне всю плешь переела. Только не говори мне что ничего не помнишь, все равно не поверю.

– Ладно, выйду из ванны и все расскажу подробно. А вы пока что нибудь организуйте, я не ел со вчерашнего утра.

Тесть расстарался до такой степени, что даже выставил на стол бутылку своего бережно хранимого крымского портвейна.

– Ну что там у тебя произошло?
– Едва я сел за стол, с ухмылкой разглядывая мою многострадальную физиономию, спросил он.

– Дайте хоть кусок проглотить. Я говорю вам вполне серьезно, у меня со вчерашнего утра во рту не было макового зернышка.

– Ну ешь. Ты наверное портвейн не будешь, так я тебе водочки налью. Поехали.

– Да погодите же вы, дайте прожевать. Окосею ведь сразу. Как там у нас поживает Виктор Анатольевич Ищенко? Когда он думает выплачивать нам гонорар?

– Об этом я его спрашиваю чуть ли не каждый день, но ответ его однообразен до безобразия. Он говорит, что расплатиться сразу после того как прокуратура вернет его деньги в банк.

– Врет наверное. Хорошо устроился, на прокуратуру стрелку переводит. А может и не врет, но какое они имели право вообще их забирать?

– Да черт их знает, а почему ты с этого начал разговор?

– Могу с другого. Вы знаете, что Федько уже гуляет на свободе?

– Не может такого быть.
– Поперхнулся полковник своим портвейном.
– Не может.

– Может. У нас теперь все возможно.

– А ты уверен в своем заявлении? Где ты её видел?

– Я провел в её обществе два незабываемых дня.

– И что же вы делали?

– Сначала она колотила палкой по морде меня, а потом я её.

– Не знаю каких результатов добился ты, но её налицо. Отличная работа. Я удивляюсь тому что ты вообще ушел от неё живым.

– Ушел потому что мне у неё не понравилось. Камера куда она меня поместила вместе со Светланой Сергеевной Лютовой оказалась сырой и холодной.

– Да что ты говоришь! Я бы не отказался провести с ней на нарах часок другой, но почему и она оказалась предметом повышенного интереса Федько? Опять церковь? Их пути переплелись случайно или они знакомы давно? Рассказывай все по порядку.

– Не могу, я устал, опьянел и хочу спать.

– Ну хоть в двух словах нарисуй как ты туда попал и чего она от тебя хочет.

– Господин Ефимов, там столько всего перепуталось, что в двух словах ничего не расскажешь. Завтра, когда я хоть немного соберусь с мыслями, обещаю вам представить полный отчет. А пока мне бы хотелось поспать, потому что прошлой ночью я не сомкнул глаз, готовился к приезду Федько.

– Врешь ты все, наверное потому и не спал, что рядом была такая вкусная баба.

– Оставьте ваши гнусные инсинуации, кажется так она говорила. Да, Алексей Николаевич, чуть было не забыл, Макс сегодня на дежурство не выйдет.

– Ты что, спятил?
– Сразу отрезвел полковник.
– Ты думаешь что говоришь? Где он? Кем я его заменю? И вообще кто тебе дал право совать нос в дела моего ЧОПа?

– Нужда заставила, а почему вы вдруг так разволновались? Вы же кем-то его подменяете когда отряд поднимают по тревоге. Подмените и на этот раз, тем более это в ваших личных шкурных интересах. Макс присматривает за Федько, а у неё награблленная валюта, которую, как я думаю, она припрятала до лучших времен. Почему я и поинтересовался как там поживает господин Ищенко. Я вас убедил?

– Как тебе сказать...
– Крякнул Ефимов что - то обдумывая.

– А тут и говорить нечего, отправляйтесь на пост вместо Макса, а я ушел.

Проснувшись в три часа ночи я с удоволетворением отметил отсутствие тестя и окупировав его кабинет, выложил свои находки. Ржавая стамеска или долото, черт их там разберет, была самая обычная, со сбитой ручкой и коротким видавшим виды клинком. По его длине можно было заключить, что затачивался он бесконечное количество раз и служил своему хозяину долго и предано. Ставшее полукруглым жало затупилось на нет и были все основания предполагать, что кирпичная кладка была разобрана с его помощью.