Андрюшка неопределенно пожал плечами: врать он не любил.

– Никто и спрашивать не будет.

– Это тебя. А меня спросят. Мне, понимаешь, в магазин надо было, а я совсем забыл... Ну, да отверчусь как-нибудь! До завтра!..

В кухне у газовой плиты хлопотала Клавдия Михайловна, мать Валерки, высокая крепкая женщина с выгоревшими до льняного цвета волосами и коричневым от загара лицом.

– Ты где это шляешься?!
– обрушилась она на Валерку, едва тот переступил порог.

– А чего, и погулять нельзя?
– фыркнул Валерка и мельком глянул на отца, который сидел в комнате, устало привалившись на спинку дивана, и смотрел телевизор.

– Только и делаешь, что гуляешь с утра до ночи! В магазин лень было сходить. От Лариски больше помощи, чем от тебя!

– Понимаешь, - виновато и тихо, чтобы смягчить гнев матери, заговорил Валерка, - пошел я к Андрюшке, а он огурцы с грядки снимает. Надо же было ему помочь! А потом пообедали у них - и на речку... Думали, недолго...

В кухню вбежала Лариска и выкрикнула:

– Он врет, мам, он все врет! Они с Андрюшкой совсем и не на речке были, а на Стрелиху ходили!..

– Ты-то молчи, если не знаешь!
– оборвал Валерка сестру.

– А вот и знаю! Сама видела. Они медведей караулили.

– Еще чего выдумали!..
– всплеснула руками Клавдия Михайловна.

Отец, Валентин Игнатьевич, такой же светловолосый и загорелый, глянул на сына и тихо, но требовательно позвал:

– Ну-ка, иди сюда.

И беглый взгляд и этот тихий голос не предвещали ничего хорошего было похоже, что отец или чем-то расстроен, или очень устал. Валерка, понурив голову, побрел к отцу.

– А что, Лариска и то видела медведей, а мне нельзя, да?.. обиженно бормотал он.

– Сядь!
– Валентин Игнатьевич кивнул на диван рядом с собой.

Валерка сел. По телевизору передавали футбольный матч, и это несколько взбодрило его: отец любил смотреть футбол, и разговор, видимо, будет коротким.

– Ты почему говоришь матери неправду?
– так же тихо спросил отец.

– А что, Лариска и то видела медведей...
– опять заканючил Валерка.

– Я тебя не о том спрашиваю!..

Валерка молчал, опустив голову.

– Учти: если еще раз замечу, что врешь, уши нарву.

– А почему медведей-то нельзя караулить?
– осмелел Валерка, чувствуя, что на сей раз гроза миновала.

– Медведей карауль, если хочется. Но не ври!

Из кухни тотчас появилась Клавдия Михайловна:

– Ты ему не потакай! Приедут охотники, вот и пускай караулят, а ребятам на Стрелихе делать нечего!

– На Стрелихе - семенной участок сортового овса, - уже обращаясь к жене, сказал Валентин Игнатьевич, - я за него головой отвечаю! Если я его стравлю медведям, нам за него до конца жизни не рассчитаться!

– Ну, и ребята не сторожа.

– Не сторожа, а овес сберегут. До приезда охотников. Все-таки польза будет.
– Валентин Игнатьевич уселся поудобней и опять уставился в телевизор, давая понять, что разговор исчерпан.

Клавдия Михайловна понимала, что муж, конечно, прав: с кого, как не с бригадира, спрос за сохранность урожая! Но ведь и медведь есть медведь - зверь, долго ли до беды? И, как часто бывало, гнев и обида на непослушного сына мгновенно сменились в ее сердце тревогой.

– Вы уж там, на Стрелихе-то, поаккуратней, - тихо сказала она Валерке.
– Друг от друга далеко не уходите.

– Как уходить, если мы вместе, на одном лабазе сидим?
– усмехнулся Валерка.
– На дереве, понимаешь? Там никакой медведь нас не достанет.

– И все-таки будьте осторожны!

Валерка в знак своего торжества исподтишка показал Лариске язык и пошел умываться. Все уладилось само собой, даже получено разрешение отца ходить на Стрелиху, и теперь не будет надобности ни врать, ни изворачиваться.

Лариска, уязвленная коварством брата, тотчас подошла к отцу.

– Пап, а мне можно... на Стрелиху? Я ведь только один разочек видела медведей, а мне еще охота...

– Тебе нельзя, - возразил Валентин Игнатьевич и обнял дочку за плечики.
– Там тебя комарики заедят. И вообще... Не мешай мне, дай маленько отдохнуть и помоги маме собрать ужин.

Лариска надулась и выскользнула из рук отца.

5

Второй вечер на Стрелихе ничем не отличался от предыдущего - та же теплынь, тишина и безветрие. Ребята молча пересекли овсяное поле, не мешкая забрались на свою засидку и затаились.