Я вошла и остановилась у порога. Тело Когана лежало на прежнем месте, но теперь вокруг возились несколько человек. Один, сидевший рядом с убитым на корточках, повернулся в мою сторону. Смерил меня взглядом с ног до голову, потом вопросительно посмотрел на парня, который меня привел.

– Вишневская, - коротко пояснил сопровождавший меня парень.

– Понятно, - сидевший на корточках поднялся, подошел ко мне. Тут только я смогла его разглядеть. Это был мужчина в темном костюме, невысокого роста. Хотя мне при моих ста семидесяти семи сантиметрах и любви к высоким каблукам кто угодно покажется коротышкой.

Выражение лица его было недовольным. Ситуация явно не вызывала у него восторга.

– Присаживайтесь,- он подвел меня к креслу, в котором обычно сидели пациенты покойного психоаналитика.
– Не обращайте внимание на суету. Вообще не смотрите в ту сторону. Сосредоточьтесь на том, что произошло.

Возле тела психотерапевта крутились двое в штатском - что-то мерили, скоблили, фотографировали. Их движения напоминали бы ритуальные танцы индейцев. Только индейцы танцуют молча. Увы, эти не молчали. Один, помоложе, монотонно перечислял случаи, когда жертве перерезали горло. От подробностей у меня голова пошла кругом.

При этом знаток не переставал посыпать все вокруг каким-то серым порошком. Второй - мужчина постарше и поплотнее, с угрюмым выражением лица, что-то тихо бурчал про себя. Потом громко выругался - как раз, когда я уселась в кресло и решила больше ни на кого не смотреть и никого не слушать.

– В чем дело, Яков?
– спросил человек, встретивший меня.

– Такую рану можно нанести обычным кухонным ножом для рубки мяса, буркнул Яков.
– Так оно, скорее всего, и было. Ищи ветра в поле...
– и добавил непонятно: - Все то же самое.

Первый подошел ко мне:

– Нам нужно снять ваши отпечатки пальцев, не возражаете?

Я покорно протянула руки к подушечке со штемпельной краской. Следователь молча ждал, пока эксперт закончит процедуру, потом сообщил:

– Меня зовут Михаэль Борнштейн, я буду вести расследование. Расскажите, что здесь произошло.

Путаясь в подробностях, я рассказала о зонтике, о полоске света из-под двери кабинета Когана, о шагах, которые я слышала под своей дверью.

– И что же, - спросил Михаэль Борнштейн, - шаги были мужскими или женскими?

Я немного подумала.

– Мужскими. Не слышно было стука каблуков.

– Так. Как насчет других звуков? Ну там, - он сделал неопределенный жест рукой, - какие-либо характерные покашливания, хрипы, вздохи? Не слышали?

Я молча покачала головой. Мне хотелось домой.

Но похоже, он не собирался меня отпускать. А что спрашивать - еще не решил. Повернувшись к тому эксперту, который снимал отпечатки пальцев, он спросил:

– Рони, есть что-нибудь новенькое?

– На дверной ручке пальчики убитого и госпожи Вишневской, - радостно сообщил тот. "Чего тут радоваться?" - раздраженно подумала я.

– Больше ничего?
– без особой надежды поинтересовался следователь.

– Есть еще парочка смазанных отпечатков, но они довольно старые, сказал Рони с сожалением.
– Идентифицировать невозможно.

Борнштейн повернулся к второму:

– Что у тебя, Яков?

– Частицы черной лайки под ногтями убитого, - откликнулся тот.
– Можно предположить, что убийца был в перчатках.

– Почему "был"?
– буркнул следователь.
– Почему не "была"?

Вот только быть заподозренной в убийстве мне и не хватало для полного счастья! Я собралась выдать гневную тираду и даже открыла рот.

– Я вас не подозреваю, - словно подслушав мои мысли, быстро сказал следователь.
– Это так - дурацкая привычка придираться к экспертам... Да-а, эстет, - хмыкнул он.
– В тонких перчатках и с кухонным ножом. Эстет.

Прибыла скорая. Двое санитаров вынесли тело несчастного психоаналитика. Я почувствовала себя чуть лучше.

– Скажите, Валерия... Вы позволите вас так называть?
– обратился ко мне Борнштейн.

Я кивнула.

– Вы всегда так поздно работаете?

– Бывает, - ответила я.
– Если много писанины, не успеваю. А откладывать назавтра не хочется.

– Понятно. Значит, когда вы уходили, все прочие офисы в этом здании были закрыты?

– Кроме кабинета доктора Когана.

– Да, конечно. Но вы не сразу заметили, что он открыт, верно? Только после того, как вернулись за...
– следователь глянул в свой блокнотик.

– За зонтиком, - подсказала я.

– Совершенно верно, за зонтиком. Так?

– Так. Дверь открывается в другую сторону. Если идти к выходу, свет не виден. Только когда возвращалась, заметила.

– И что же вас заставило войти?