– О, не волнуйтесь, - ответил Вальронд.
– Мы с нетерпением ждем вас завтра. Припасем побольше... как раз сегодня!

Мичман наметанным глазом моряка определил - не слишком, ли навалился "француз" на кранцы, не сдерет ли с борта крейсера окраску. Сверху палуба эсминца казалась узенькой, как тропинка. А трупы убитых, зашпигованные в стандартные мешки, что-то напоминали. Но - что? Похоже на матросские чемоданы, с которыми едут домой вчистую...

Затылок уже припекало солнце. День будет горячим.

Тут ирландский патер, стоя над своими англиканцами, заметил отца Антония, и вспыхнула вдруг самая нежная дружба. Патер заревел на весь рейд, размахивая молитвенником:

– Тони, хэлло... Тони! Уыпьем уодки, Тони...

– Хэлло, Джонище, - отозвался аскольдовский поп.
– Камарад ты мой разлюбезный... Дурья твоя башка!

Женька Вальронд посоветовал с высоты борта:

– А вы, святой старче, не слишком-то в бутылку залезайте. Ваше пламенное преподобие потом из запоя лимонадами да молитвами по пять суток всей командой выпрягаем.

– Ты меня не учи... мичманок. Ишь какой вислоухий нашелся! Я-то хоть запойный, оно всем понятно, а с чего ты пьешь?..

Подобрав долгополую рясу, священник ловко спрыгнул на миноносец, и командир ударом ладоней привычно сдвинул телеграф. Сразу взбурлила сонная вода рейда, и два борта разомкнулись.

– Бон вояж!
– помахал француз рукою.

– Бон... бон, - нехотя отозвался ему Вальронд.

А на палубе крейсера, словно вброшенный волной из-за борта, вдруг оказался матрос. Весь в черном (в тропиках от черного на "Аскольде" отвыкли), башка уехала в плечи, он жикал дыркой на месте выбитого переднего зуба.

– Откуда?
– спросил его Павлухин мимоходом.

– Иж Мешшины...

– Чего? Чего?
– не поверил гальванер.

– Шидел там в тюряшке.

– У итальянцев-то?
– хмыкнул Павлухин.
– За что?

– Жа политику, яти ее...

– Ко мне!
– приказал Вальронд.

Подлетел мелким бесом, сорвал бескозырку:

– Штрафной матрош второй штатьи Иван Ряполов, - ешть!

– Не ори, дырявый. Команда еще спит.

– Так тошно!

– Э-э, брат, - протянул Вальронд, заглядывая в пасть матросу, - у тебя в зубах немалый убыток. Слушай, тебя я вижу, а... Где барахло твое?

– Оштавил навшегда в жнойной Италии, - ответил матрос.

– На шкафут!
– скомандовал мичман, и Ряполов сорвался с места.
– Стой. Замри. Когда объявят побудку, обратись к боцману Власию Трушу, и - в писарскую. На оформление!
– Вальронд глянул на часы, повернулся к Павлухину: - Гальванер, я бужу командира, а ты ломай горнистам пятки к затылку. Осталось семь минут до пяти, и... боцмана тоже! Пусть встает, старая ананасина!

Далеко-далеко, разводя высокие буруны, уходил траурный миноносец, и по рельсам его палубы - не мины, а людей!
– будут сейчас скатывать по порядку религиозного калибра...

* * *

Иванов-6 - это уже фигура на флоте (без часу контр-адмирал). Правда, где-то под шпилем петербургского Адмиралтейства сидит грозный Иванов-1, чином повыше. Но быть и шестым в свои пятьдесят лет не так уж мало. Один бог знает, как трудно человеку с незначительной фамилией "Иванов" выбиться наверх - при том страшном засилии немецких имен на русском флоте...

Впрочем, помимо номера офицеры на флоте имеют и негласные прозвища, даваемые от матросского остроумия. Командир "Аскольда" за свою позднюю женитьбу на хабаровской девице, дочери видного шулера, получил прозвище "Ванька с барышней". Портрет этой барышни, изменявшей ему с лихими мичманами, висел в салоне, намертво привинченный к переборке шурупами. Весьма добросовестный и честный офицер, Иванов-6, казалось, смолоду был окрашен, под масть корабельной брони - маскировочно-серо. И твердо держался морской традиции: не сближался ни с офицерами, ни с матросами.

От самого днища, тяжко паря, громоздились ряды казематов и палуб - это для матросов. В пятиместных каютах - над матросами!
– располагалось буферное государство фельдфебелей и боцманматов, обязанных передавать сверху вниз все тычки и рявканья, оберегая при этом верхние слои от яростных взрывов в нижних палубах. Над "шкурами" размещалось уютное, обшитое бархатом и панелями царство офицерских кают и кают-компании. И уже совсем высоко, под самым мостиком, сверкал салон Иванова-6 с зеркальными окнами вместо иллюминаторов... Вальронда Иванов-6 встретил уже одетым.

– Спасибо, Евгений Максимович, я давно встал. Мне плохо спится... душно. Эсминец отошел?

– Да, Сергей Александрович. Сдали два номера.

– В трюмах?

– Полтора фута.

– А что Федерсон?

– Инженер-механик лег в три часа. Совсем недавно.

– Все равно - будите. Воду надо откачать хотя бы до фута, иначе динамо заглохнет, как вчера. А сегодня нам опять идти под Ени-Шере, под огонь батарей... Что у нас в погребах?

– Незначительный дефицит влажности. Для порохов неопасен...