— Не представляю. Я чувствую, что все закончится благополучно и без твоего участия. Ты свое дело сделал.

— Нет, я должен быть там, вместе со всеми, с Ходей, с твоим дедом. Понимаешь? Должен! Никто не сможет лучше меня настроить «паньтао» и включить в нужный момент.

— Лежи уж, герой. — Катя снова поцеловала его в губы. — И без тебя найдутся специалисты. Слава богу, что ты пришел в себя. Наконец-то я могу на пару часов слетать домой и привести себя в порядок. Выдержишь тут без меня, никуда не сбежишь?

— Сбегу, — пообещал он. — Хотя лучше было бы сбежать вдвоем. Мне здесь нечего делать.

— Полежи хотя бы еще денек, потом я тебя заберу. Обещай мне вести себя хорошо.

— Обещаю, но только в обмен на… — Кузьма подумал. — На поцелуй.

— Обойдешься, — с притворной строгостью сказала Катя, направляясь к выходу из палаты, потом вернулась бегом, поцеловала его так, что он чуть не задохнулся, и убежала.

Кузьма остался лежать со счастливой улыбкой на губах, с сожалением подумав, что лежит в клинике, а не дома у Лапарры. Там-то он не отпустил бы Катю просто так.

— Эй, есть кто живой? — позвал он.

— Слушаю вас, — вежливо отозвался палатный инк.

— Включи мне программу новостей.

— Вам нельзя волноваться.

— Включи, не то выпрыгну в окно, — пригрозил Ромашин.

Стена слева от кровати потеряла плотность, приобрела консистенцию туманной пелены и превратилась в виом. В глубине голубой сияющей бездны вспыхнула радуга, образовала земной шар, бегущих по нему коней, фон из голубого стал темно-фиолетовым, по нему поплыла череда планет Солнечной системы, по которым проскакало стадо лошадей: это была эмблема программы мировых новостей. Затем эмблема переместилась влево, а на ее месте протаяло черное окно с ведущими передачи: очень красивой девушкой по имени Полина, бывшей «мисс Вселенная», и приятной наружности седым мужчиной. Они перечислили основные события дня и начали программу с сообщения об успешном продвижении к ядру Солнца «солнечного крота».

Виом вспыхнул непередаваемо густым оранжевым светом, показывая недра светила с более темным рисунком «стеблей», «петель», «жил» и «клубней» — уплотнений и разряжений в солнечной плазме, а также более светлых участков, обозначавших очаги «предварительного ядерного разгона». Температура в этих очагах достигала таких значений, что уже могли идти термоядерные реакции протон-протонного цикла. [37] За те двое суток, что Кузьма пролежал в клинике без сознания, «крот» успел пройти почти треть пути до ядра — то есть около двухсот двадцати тысяч километров.

— Мне надо быть там… — прошептал Кузьма, залитый потоком ало-оранжевого сияния.

К вечеру ему стало намного лучше, и он даже встал, чтобы пройтись по палате и постоять у окна, полюбоваться дивным весенним пейзажем за стенами клиники: пойма реки, обширные луга, кромка леса, неторопливо плывущие по безмятежному небу облака, сверкающие шпили какого-то мегаполиса на горизонте.

Катя прибегала дважды, занятая какими-то таинственными неотложными делами, и пообещала просить медперсонал, чтобы Ромашина отпустили из клиники на следующее утро. Скрепя сердце Кузьма позволил уговорить себя и теперь маялся, не зная, чем заняться. От нечего делать подключил к видеосистеме палаты игровую программу и начал строить виртуальный мир, моделировать ситуацию в ядре Солнца, и в это время в палату зашел Филипп Ромашин.

Директор был озабочен, скуп на слова и торопился. Он молча выключил аппаратуру виртуального моделирования, усадил внука на кровать и сел на стул сам.

— Ну-ка повтори, что вам с Ходей сказал Лапарра, когда информировал об ультиматуме?

Кузьма пожал плечами.

— Да ничего особенного. Сказал, что Катю пленили и потребовали код линии метро «крота». Потом посоветовал захватить Оскара, выяснить, где прячут Катю, и освободить. Это все. А что?

— Он не имел права отпускать вас. Ни под каким видом!

— Почему? У него оставалось всего шесть часов на раздумья. Как бы он освободил Катю, если бы не отпустил нас?

— Для этого существует множество других способов. Он мог бы послать мне сообщение.

— А если он боялся утечки информации? А так нас никто не ждал, операция прошла успешно…

Филипп усмехнулся.

— Успешно… Министр в ярости обвинил нас в превышении власти и срочно созвал Совет безопасности. Ребров снят. Юэмей Синь переведена в начальники отдела криминальной полиции. Как говорится: ни одно доброе дело не остается безнаказанным. Вот тебе и успешно…

Кузьма проглотил ком в горле.

— Я не знал… извини… а ты? Тебя оставили?

— Пришлось идти на поклон к премьеру. Мы еще кое-что могём. Ладно, не расстраивайся, все скоро изменится. Возвращайся в институт, работай.

— Вы же хотели зачислить меня в штат службы безопасности.

— Пока нет смысла. Потерпи дня три-четыре, все решится. Катю береги, она практически беззащитна, нет у нее никого, кроме тебя.

— А друзья, дед?

Филипп отвернулся, прижал ухо пальцем, получая сообщение от дежурного, грузно встал.