Впрочем, процесс столкновения гигантского сферозеркала с Солнцем и при повторении замедленной видеосъемки большого впечатления на зрителей не произвел. «Мяч» без замедления скорости пронзил корону и «горящий луг» хромосферы Солнца, миновал эруптивный протуберанец высотой в двадцать тысяч километров и вонзился в край солнечного пятна — в его полутень — диаметром в тридцать пять тысяч километров. При этом он полсекунды погружался в вещество пятна с прежней скоростью, пройдя половину своего диаметра, затем замедлил скорость вдвое, как бы почувствовав растущее сопротивление солнечной плазмы, и тогда стали заметны эффекты всасывания им потоков плазмы, сразу изменившие состояние пятна. Правда, проявляться эти эффекты стали уже после того, как «футбольный мяч дьявола» скрылся под слоем фотосферы. Выглядело же это следующим образом.

Пятно превратилось в гигантскую дыру в недрах Солнца, более яркую в центре, чем по краям. Затем вокруг дыры вспыхнули еще более яркие факелы — флоккулы, образовав красивый гребенчатый «забор», и гигантская область вокруг них забурлила, закипела, как вода в кастрюле, выбросила множество изогнутых фонтанов и струй огня.

Длилось это явление несколько минут, пока дыра не исчезла, заплыла кипящей плазмой, скрылась под слоем вихрящихся раскаленных газов.

«Мяч дьявола» провалился в недра Солнца и продолжил движение, хотя и с меньшей скоростью. Ни огромная температура, ни давление, ни мощные электромагнитные поля на него не подействовали.

— Может быть, он не выдержит давления, когда нырнет поглубже? — задал риторический вопрос комиссар в тишине зала визинга спейсера погранслужбы «Мощный».

Никто ему не ответил, все еще рассматривая лик Солнца и ожидая каких-то событий. Лишь через минуту, когда стало ясно, что судьба шара откроется не скоро, присутствующий в зале Филипп Ромашин проговорил, обращаясь к командиру спейсера:

— Мы его больше не увидим?

— Лично мы — нет, — ответил Хорхе Луис. — Но обсерватории на Меркурии и на станциях пояса СПАС имеют нейтринные телескопы, они должны проследить траекторию «мяча» по вторичным эффектам.

Словно в ответ на его слова рации «спрута» принесли сообщение от координатора службы наблюдения:

— «Мяч» продолжает проваливаться в глубины Солнца со скоростью около ста километров в секунду. Скорость постепенно падает.

— Вы его видите? — спросил директор УАСС.

— Опосредованно, через синтезаторы изображения. Зато мы хорошо видим «кротовую нору», которая за ним тянется.

— Сообщите, если что-либо произойдет.

— Непременно, господин директор.

Филипп оглядел лица коллег, выражающие озабоченность и тревогу.

— Итак, судари мои, что скажете? Как нам понимать Наблюдателя или того, кто запустил шар «мяча» в «лузу» Солнца? Может, посоветуете, что нам делать?

Никто директору УАСС не ответил.

Разговор с председателем СЭКОНа Бернхардом Спенсером был тяжелым и закончился ничем. Спенсер не захотел согласиться с доводами Яна, изложенными в докладной записке, а Лапарра не нашел нужного тона, чтобы доказать свою правоту, хотя чувствовал, нет — знал, что будет так, как он сказал. Оставшись наедине с самим собой, Лапарра глубокомысленно пробормотал: «Наши желания всегда ограничены чьими-то возможностями», — и стал ждать, когда сбудутся его предположения.

Ждать ему пришлось недолго.

Уже на второй день после аудиенции у председателя СЭКОНа события начали развиваться в точном соответствии с расчетами Лапарры. Их можно было разбить на две группы: внешние и внутренние. Внешними — по отношению к самому Яну — могли считаться события, связанные с «зеркалами», «мячами дьявола», и ответные действия людей, внутренними — все, что происходило в непосредственной близости от советника и касалось его самого.

Предсказания по внешним событиям о качественном изменении контроля за человечеством сбылись практически по всем пунктам. Лапарра предугадал даже появление нового типа «зеркал» — «мертвяков», а затем и «сферозеркал», нацеленных на активные эволюции внутри Солнечной системы. Не предвидел он только попадания одного из «мячей дьявола» в Солнце.

Внутренние события тоже развивались «по плану», хотя и с небольшими отклонениями.

Сначала к Лапарре заявился бывший дружок Екатерины Оскар Мехти в сопровождении своих «ковбоев» и учинил самый настоящий допрос. Особенно его интересовало, куда девалась внучка Яна, не приходил ли к ней Кузьма Ромашин, и не знает ли Ян, где тот сейчас живет. Лапарра в дом визитеров не пустил, отвечать на вопросы не стал, а когда Оскар вознамерился войти силой и осмотреть жилой модуль, Ян вышвырнул непрошеных гостей одного за другим за пределы дома и закрыл дверь. Не помогли им ни приемы рукопашного боя, ни демонстрация оружия.

Затем вечером того же дня Яну позвонил неизвестный и, не включая «обратку» (был слышен только голос, густой и хриплый, изображение отсутствовало), сказал:

— Старик, не суй нос в чужие дела, а то не доживешь до юбилея.

— Кто говорит? — хладнокровно спросил Лапарра, включая поисковую систему.

— Дед Пыхто. — Раздалось карканье, означающее, очевидно, смех. — Можешь называть меня заместителем Дьявола, как ты обозвал того, кто связан с Наблюдателем, в своей докладной записке. Это предупреждение первое и последнее. Не уймешься — мы займемся тобой и твоей красавицей-внучкой всерьез.