– Не хотите ли сигары?
– отнесся он к предводителю.

– Дам не беспокоит ли это?
– спросил тот, принимая из рук губернатора сигару.

– Пожалуйста! Он меня уж приучил, - разрешила хозяйка.

– Сигары недурны, - произнес губернатор.

– Отличнейшие!
– подхватил предводитель, намахивая себе рукой струю дыма на нос и не без зависти думая сам собой: "Хорошо курить такие, как откупщик тебе тысячами презентует!"

Часов в десять приехал инженерный поручик Ховский, очень любимый губернаторшей за то, что мастерски играл на фортепьяно; он дал, наконец, несколько интересную тему для разговора.

– Сейчас, ваше превосходительство, я с пристани. Вещи вице-губернаторские привезли, - обратился он прямо к губернатору.

– А!
– произнес тот.

– Превосходные!
– продолжал поручик, обращаясь уже более к дамам. Мебель обита пунцовым бархатом, с черными цветами - вещь, кажется, очень обыкновенная, но в работе это дивно как хорошо! Потом эти канделябры, люстры и, наконец, огромнейшие картины фламандской школы! Я посмотрел на некоторые, и, конечно, судить трудно, но, должно быть, оригиналы - чудо, что такое!

– Какое ж тут чудо? У кого же этого нет?
– заметила вскользь председательша, никак не хотевшая допустить мысли, чтоб у кого-нибудь могла быть гостиная лучше ее.

Предводитель между тем как бы сам с собой улыбался.

– Не знаю, ваше превосходительство, - начал он нерешительным тоном, какие вы имеете сведения, а я, признаться сказать, ехавши сюда, заезжал к князю Ивану. Новый вице-губернатор в родстве с ним по жене - ну, и он ужасно его хвалит: "Одно уж это, говорит, человек с таким состоянием... умный, знающий... человек с характером, настойчивый..." Не знаю, может быть, по родству и прибавляет.

– Ни слова! Нисколько!
– подтвердил губернатор.
– Это забелка - лучший человек в министерстве, какого именно я просил, потому что пора же мне иметь помощника, какого я желаю.

– Уж именно, ваше превосходительство, потому что вы только и желаете того, чтоб как было к лучшему, - произнес предводитель.

– Чтоб как к лучшему - только!
– подтвердил губернатор.

При разговоре этом правитель канцелярии обратился воем телом своим в слух, и когда предводитель перед началом карточной партии остановился у стола, он подошел к нему.

– О вице-губернаторе с его превосходительством изволили говорить? спросил он.

– Да, старик ваш доволен, - отвечал тот.

– Как не быть довольну, помилуйте!
– подхватил с умильною физиономией правитель.
– У его превосходительства теперь по одной канцелярии тысячи бумаг, а теперь они по крайней мере по губернскому правлению будут покойны, зная, какой там человек сидит - помилуйте! А хоть бы и то: значит, уважаются представления - какого сами выбрали себе человека, такого и дали. Это очень важно-с.

– Как же не важно! Сила, значит, - заметил предводитель.

– Сила большая-с; слава богу, можно нам служить усердно и покойно! подхватил правитель канцелярии, зажмуривая глаза.

Сыграв маленькую пульку у губернатора, предводитель уехал к другому предводителю, у которого в нумере четвертые сутки происходила страшная резня в банк. Вокруг стола, осыпанного рваными и ломаными картами, сидело несколько человек игроков. Лица у всех почти были перепачканы мелом, искажены сдержанными страданиями и радостями, изнурены бессонницею, попойкою. Кто был в сюртуке, кто в халате, кто в рубашке; однако и тут переговорили о новом вице-губернаторе.

– Откуда вы?
– спросил хозяин, в пух продувшийся и, несмотря на это, самым сибаритским образом развалившийся на диване.

– От губернатора, - отвечал предводитель с вольнодумной улыбкой.
– О новом вице-губернаторе все говорили.

– Ну, что, батюшка? Что такое?
– спросил советник губернского правления.

– Да что! Старик ваш хвалит, доволен!
– отвечал предводитель.

– Это уж не Калиновича ли?
– спросил банкомет, совершенно черный господин и, как видно, вполне желчного и мизантропического характера.

– Да, Калиновича... Что же?
– спросил в свою очередь предводитель несколько обиженным тоном.

Банкомет улыбнулся.

– Он вам задает: хвалят! Он при мне ревизовал нашу губернию, так так сердечных пробрал, что до новых веников не забудут.

– Ну, уж вы, скептик!
– произнес сибарит-хозяин, кутаясь в свой парижского покроя халат.

– Даст он вам, скептик! И рожа-то у канальи, как у аспида, по пословице: гнет дуги - не парит, сломает - не тужит.

Словам банкомета никто, однако, не поверил, и добрая молва о Калиновиче продолжала распространяться.