Но до четвертого блока гигант не дошел. Подтянулись огнеметчики, создали вал огня на его пути, и двутел наконец остановился. Одна его голова дважды слева-направо и справа-налево «просканировала» окрестности, а вторая в это время пристально разглядывала что-то под ногами. Затем она так же пристально рассматривала здание реактора, в то время как огнеметчики продолжали создавать барьер из струй огня. Видимо, посчитав свою задачу на данный момент выполненной, двутел сжался в однотелого «динозавра-медведя» и неторопливо потопал обратно. Лучи утреннего солнца высекали искры в его золотой «кольчуге», слепили глаза наблюдателям и многочисленным зрителям, работникам станции, случайно оказавшимся в это время в этом месте. Хвост гиганта – бронемашины, огнеметчики, бойцы спецгрупп, вертолеты – удалился, исчез в лесу. Наступила тишина.

Директор станции вытер вспотевшее лицо, перевел взгляд с экрана телевизора на лицо собеседника и хрипло произнес:

– Вот гад!

– А если бы он прошел к реактору? – поинтересовался собеседник директора, осанистый, с широким, складчатым, красноватым лицом, по которому буквально расплылись губы и туфлеобразный нос. Это был заместитель председателя Верховной Рады Петр Яковлевич Оселедец.

– Не прошел бы. – Пашкин залпом выпил стакан минеральной воды. – Мы там заложили фугасы направленного взрыва и оборудовали скрытые окопы с быстротвердеющим бетоном.

– Судя по его остановке, он учуял эти ваши сюрпризы. Нет, подготовились вы слабо, Станислав Семенович.

– Еще раз предлагаю обратиться за помощью к Москве. Специалистов у них больше, возможностей тоже.

– Обойдемся! – сказал Оселедец с пренебрежением. – Сегодня я встречусь с премьером и попрошу вскрыть кое-какие арсеналы. Завтра утром необходимые средства будут у вас. А как вы думаете, Станислав Семенович, это действительно мутант медведя, как говорят?

– Вопрос не ко мне, – буркнул директор станции. – Там у Сидоровича есть эксперты, они должны выяснить.

– Но медведи ведь в зоне не водятся?

– Ну и что? – Пашкин озадаченно посмотрел на собеседника.

– Я к тому, что эту зверюгу могли подкинуть в зону специально, для провокации.

– Что?! – Глаза директора станции полезли на лоб. – Кому это взбредет в голову устраивать такую провокацию?!

– Кому-кому, москалям, конечно, – усмехнулся Петр Яковлевич. – Кому же еще?

– Да зачем это им?!

– Я понимаю, у тебя среди них много друзей, знакомых, родственников, но… – Оселедец прихлопнул ладонью по столу, блеснул злыми глазами. – Есть такое мнение. И его надо проработать, понял?

– Вы там в Раде совсем с глузду зъихалы! – искренне ответил Пашкин. – Одичали совсем!

Он был прав. Интеллектуалов в правительстве страны было немного, большинство составляли такие недалекие и властолюбивые люди, как Оселедец. Ни один из тех, кто был причастен к государственной тайне под названием «Мутант», не призвал остальных к изучению тайны. Появилась угроза – даже не безопасности станции – потерять свои кресла, и все они отреагировали на появление двутела, как реагировали зрители гладиаторских боев в Древнем Риме – опусканием большого пальца вниз, что означало: уничтожить!

Три дня двутел отдыхал в лесу – так восприняли его поведение эксперты Сидоровича. Но они все же установили, что гигант при этом подрос на целых полтора метра. Теперь его рост составил высоту трехэтажного дома – десять с лишним метров!

За это время подполковник перегруппировал силы, оснастил подразделения более эффективным оружием – лазерными винтовками, ракетными противотанковыми комплексами, безоткатными орудиями, а также оборудовал вокруг километровой зоны минные поля. И все же главным защитным средством оставались военные вертолеты, обладающие, кроме ПТУРС и НУРС, еще и ракетами класса «воздух – земля».

Десятиметровый гигант не препятствовал снимать себя на пленку, фотографировать и даже подходить чуть ли не вплотную. Возбуждался он, лишь когда вблизи появлялись эксперты со своей аппаратурой, пока не стало ясно, что он реагирует на дальнобойный рентгеновский интроскоп, снабженный в качестве источника лучей радиоактивным кобальтом.

И еще Сидоровича очень сильно раздражали и досаждали журналисты, умудрявшиеся проникать в тридцатикилометровую зону и пытавшиеся пробраться к лежке «чудовищного мутанта». Одному из них удалось пройти все кордоны, найти деревню Тепловку и познакомиться с первооткрывательницей двутела Мариной Шикиной. После чего в «Киевских ведомостях» и одновременно в московских «Известиях» появилась сенсационная заметка под заглавием: «Чернобыльский мутант». Шума заметка особого не вызвала, но заставила украинские власти ужесточить визовый и пограничный режимы и полностью закрыть Чернобыльскую зону. Но и эта статья не смогла насторожить дуболомов из спецвойск МДБ Украины и обратиться к виновнице торжества, давшей интервью пронырливому журналисту. Правда, благодаря такой нерасторопности настоящее имя журналиста осталось нераскрытым. Этим журналистом была Алевтина Морозова.

Девушки продолжали жить в Тепловке. Марина регулярно ездила на работу, Алевтина бродила по окрестностям, ездила по деревням и собирала материал для очередной подачи в газету. Предлагать свои услуги «контактеров» военному руководству зоны подруги уже не пытались. Но в их услугах нужда все-таки возникла. В конце сентября в один из дождливых дней, превративших местность вокруг реактора в болото, Мутик – в официальных кругах он получил имя Двоерыл – снова отправился к четвертому блоку станции, закрытому саркофагом.