– Заходите и завтракайте, – сказал Утолин. – Никуда не отлучайтесь, пока я не приду.

– Ты куда? – спросила Лилия.

– Поищу кое-какое снаряжение и вернусь.

– Один?

– Всем нам лучше не светиться, боюсь, нас и так засекли слепыши.

– Кто? – спросил Кирилл.

– Местные пограничники. Здесь нет властей в обычном понимании этого слова, нет силовых структур, но программа контроля работает и отмечает усиление или ослабление пси-резонансов. Так что долго нам здесь толкаться ни к чему.

Капитан огляделся и широким шагом направился вдоль улицы к нависающему над очередным перекрестком зданию в форме перевернутой пирамиды. На здании светилась красными буквами надпись: «Банк ЭСМО».

– Он так и не сказал, чем мы будем расплачиваться, – осуждающе проворчал Кирилл.

– Узнаем, – пожала плечами Лилия и первой шагнула к двери таверны.

Мужчины переглянулись.

– Черт знает, что творится! – с досадой сказал Кирилл, догоняя женщину. – Иногда мне начинает казаться, что я или сплю, или сошел с ума!

– Привыкай, – сочувственно проговорила Лилия. – Мир действительно гораздо более сложная система, чем мы себе представляли.

– К этому невозможно привыкнуть! Что я на работе скажу? Где был? В параллельном пространстве?! Да попробуй я сказать правду, директор тут же пошлет меня к психиатру!

– Относись к этому философски. Ведь он – человек обстоятельств, связанный по рукам и ногам условностями и запретами игры под названием «жизнь».

– А я?

– Ты должен быть выше этого. Если хочешь…

– Чего?

– Стать Персоной Воли.

– А если не хочу?

– Тогда я разочаруюсь в тебе окончательно.

Лилия толкнула дверь из двух створок, какие любят показывать в салунах американских вестернов, и они вошли в полутемное помещение таверны «У Бальшога Имама».

Кирилл посмотрел на Лаврика. Тот развел руками и шагнул вслед за Лилией.

Интерьер таверны мало чем отличался от интерьеров подобных заведений Востока и Запада на Земле.

Деревянные высокие столы в одном углу, низкие столики со стульями – в другом. Стойка бара. Галерея бутылок. Пивной агрегат. Аппарат для приготовления кофе. Какая-то конструкция из разнокалиберных цилиндров и колец. И хозяин за стойкой, наверное, сам Бальшой Имам, судя по габаритам.

Народу в заведении практически не было, не считая небритого аборигена за одним деревянным столом в грязном балахоне мышастого цвета, низко надвинутой шляпе и ботинках «а-ля диверсант» со множеством заклепок и крючков. Абориген был похож на российского бомжа переходного периода от социализма и капитализму, он неторопливо цедил из огромной кружки пенящийся янтарный напиток и курил вонючую самокрутку.

Лаврентий облизнул пересохшие губы.

– Я бы тоже с удовольствием выпил пивка…

Лилия решительно подошла к стойке, разглядывая мрачного великана в тельняшке, с повязкой на глазу и в платке поверх круглой головы. Великан, сложив на груди огромные волосатые руки, смотрел на нее и молчал. Больше всего он напоминал персонаж из мультфильма «Остров сокровищ», но высказывать эту мысль вслух было бы по крайней мере неосторожно.

– Мы бы хотели позавтракать, – заявила Лилия. – Что вы можете предложить?

– Яичницу с беконом, – без всякого акцента пробурчал верзила в тельняшке. – Салат по-хаевски, бобы в перечном соусе. Чай.

– Прекрасно. – Лилия оглянулась на спутников. – Что будете заказывать?

– Все, – сказал проголодавшийся Лаврик.

Кирилл тоже чувствовал слабые напоминания желудка о себе, поэтому скромничать не стал:

– Яичницу, бобы, чай.

– А мне кофе, – добавил Лаврентий.

– Автомат не работает, – буркнул одноглазый «пират». – Что будете пить? Текилу, ром, коньяк, водку, вино? Есть очень хорошее бургундское.

– Ничего, – за всех ответил Кирилл.

– Но пивка-то можно, – заикнулся Лаврентий.

– Хорошо, и пиво. Ему.

– И мне, – добавила Лилия. – Если оно холодное.

– Тогда мне минералки, – заключил Кирилл.

– Устраивайтесь, принесу, – не двинулся с места хозяин таверны, глянув на «бомжа» за столом.

Гости переглянулись, сели за более или менее чистый столик у окна, а когда посмотрели на стойку, то вместо верзилы-»пирата» увидели такого же роста женщину с седыми волосами, наливающую пиво. Когда и куда девался сам хозяин за то время, пока гости садились за стол, было непонятно.