Да. Адреса питомников – вот ее задача на ближайший час.

– Идем, Тума. Видишь, твоих хозяев нет…

Тума даже ухом не повела. Что ж, придется применить силу.

Наталья ухватила доберманиху за ошейник и тотчас же пожалела об этом. Собака повернула к ней надменную царственную голову и ощерила пасть. Сахарные клыки, способные за минуту перемолоть немудреную человеческую анатомию, закачались в Натальиных зрачках. Все – ночной стылый парк, казан с пловом, место у батареи, – решительно все было забыто. Тума готова разорвать ее на части. И только потому, что Наталья желает ей добра…

– Ну и черт с тобой. Сиди здесь хоть до второго пришествия. А я умываю руки.

Собака отвернулась от Натальи и прижалась головой к двери.

– Скотина неблагодарная, – отступив на всякий случай к лестнице, сказала Наталья.

Странное дело, она вдруг почувствовала себя преданной. Даже собаке наплевать на нее, что уж тогда говорить о Джаве… Собака воспользовалась ее квартирой, чтобы не умереть от голода и холода; Джава воспользовался ею самой, чтобы решить свои сиюминутные проблемы с жилплощадью. Теперь наверняка нашел себе другую женщину, постарше и побогаче. Восточные инфантильные мальчики всегда предпочитают искушенных в житейских бурях женщин… Но почему она, Наталья, позволила себя использовать?

Прилив ненависти – к себе и другим – был таким сильным, что Наталья поспешила покинуть площадку. Но, дойдя до пролета между вторым и первым этажом, остановилась: в конце концов, собака просто продемонстрировала верность хозяевам и родной железной двери Глупо требовать от нее подчинения. Глупо злиться на нее. Есть еще один вариант, который она не учла. Соседи.

Наверняка они знают хозяев. Нужно просто позвонить в любую из двух дверей на этаже. Квартиры 46 и 47. Почтовые ящики с их номерами маячили тут же, в пролете. Одинаковые узкие пеналы с сорванными замками – в их подъезде висят точно такие же.

Почтовый ящик под номером сорок восемь был одним из немногих, украшенных добротным замком. Скорее машинально, чем преследуя какую-то цель, Наталья заглянула в узкую щель: несколько объявлений о ремонте аудиовидеотехники и белый запечатанный конверт. Наталья переползла с верхней щели к нескольким круглым дыркам: ни штемпеля, ни адреса, ни имени на конверте не просматривалось.

Белый конверт сразу же заинтриговал Наталью: вкупе с потерянной собакой и молчащим телефоном все это выглядело довольно загадочно. А письма, даже не принадлежащие ей и покоящиеся в ящиках, на полпути от отправителя к получателю, с детства вызывали в ней священный трепет. Вот и теперь она не смогла противостоять этому трепету. Из кармана пальто была тотчас же извлечена шпилька, которую Наталья таскала с незапамятных времен фигурной прически «гуля учительская». Открывать ящики шпильками она научилась еще в детстве, когда лазила в бабушкин буфет за конфетами «Барбарис».

Воровато оглянувшись по сторонам, Наталья сунула шпильку в крохотное отверстие замка, открыла ящик и вытащила конверт.

Осмотрев конверт со всех сторон, Наталья сразу же нащупала какой-то длинный, скорее всего металлический предмет. Ей ничего не стоило отправить конверт обратно в ящик – и тогда вся ее жизнь вернулась бы в прежнюю колею: ни взлетов, ни падений, меланхоличные девичники на работе, брюзжание старухи Ядвиги Брониславовны, брюзжание Нинон, набор кастрюль с получки, выдергивание первых седых волосков перед зеркалом…

Ей ничего не стоило отправить конверт обратно в ящик, но она не сделала этого. Стрелка на перегоне щелкнула, и поезд ее жизни, громыхая стерильными пустыми вагонами, понесся в неизвестность.

Никогда в жизни Наталья не читала писем, адресованных другим людям. Но это письмо – на нем не было имени, и Наталья, поддавшись внезапному искушению, надорвала его. В ее ладонь тотчас же выскочил ключ с замысловатой бородкой. А в конверте оказался сложенный вдвое листок из блокнота. Настороженно прислушиваясь к звукам в подъезде, она развернула листок.

«Давно пора было это сделать, Дарья. Я был идиотом, я смотрел сквозь пальцы на все твои похождения, на все твои ночные отлучки и телефонные звонки черт знает откуда и черт знает когда. И эта твоя последняя выходка – по-моему, это подло, ты не находишь? А я нахожу. Я нахожу, что сыт по горло. И запомни: я слишком серьезно отношусь к тебе, чтобы позволить вытирать о себя ноги. Ключ от твоей квартиры оставляю, он больше мне не понадобится. Прощай. Денис».

…вытирать о себя ноги. Знакомый тезис. Именно его выдвинула в качестве краеугольного камня мироздания воинствующая феминистка Нинон. Но, похоже, это не только женская проблема. Вздохнув, Наталья дочитала постскриптум:

«Уезжаю в Москву до десятого. У тебя будет время подумать. Если что-то решишь для себя – позвони».

Только теперь она почувствовала себя неловко, как будто подсмотрела в дверную щель сцену из чужой и не слишком счастливой супружеской жизни. Неизвестный ей Денис сообщал неизвестной ей Дарье о разрыве. И оставлял ключ от их отношений в почтовом ящике. Письмо не было рассчитано на широкий круг бесцеремонных свидетелей, но еще не поздно все исправить. Пойти на ближайшую почту, купить конверт и снова опустить его в почтовый ящик…