Наслаждаться. Какое это счастье - безраздельно обладать кем-то! Он думает сейчас о ее мягкой податливой плоти, и вожделение захлестывает его мутной волной. Но он будет терпелив, хотя прямо сейчас он мог бы сделать несколько шагов, оказаться рядом и сорвать с нее все до нитки. Она может кричать и сопротивляться, но все будет бесполезно.

Идеал... Его поиски всегда были трудны, но гораздо сложнее для него было отстаивать свое право на обладание этим идеалом. Он буквально зверел, когда кто-то пытался очернить его идеал, сбить его с пьедестала, который воздвиг он сам... На кладбище он чуть было не убил эту гнусную модель, которая вздумала нелестно отзываться о той, которую он боготворил. Для нее, как и для всех подобных личностей, была невыносима мысль о том, что кто-то превосходит ее, кем-то еще восхищаются, поэтому-то она и вызвала его на этот глупый разговор. Вовремя взяв себя в руки, он все же не удержался и дал пощечину этой дешевой кукле.

Удивительно, как. можно возненавидеть малознакомого человека буквально за одну его фразу. Он встал, прошелся по комнате и отправился в соседнее помещение. Она лежала на боку, спиной к нему, но он почувствовал, что она не спит. Какую первую фразу она произнесет? Она медленно повернула к нему голову...

– А, - произнесла я, - это вы.

– Вы разочарованы, Леда?
– спросил Иванов.

– Нет, - я покачала головой.
– Хотя не скажу, что очень удивлена.

– А почему?
– Он перестал улыбаться, подошел ко мне и присел рядом на диван.

– В вас всегда было много затаенного, - ответила я.
– Вы - как шкатулка с секретом, в которой за семью печатями может храниться неизвестно что.

– И что же во мне хранится?
– Он склонился надо мной.

– Как оказалось, - я старалась говорить небрежно, - скорее всего, маньяк, возможно, извращенец и, без всякого сомнения, насильник.

– Почему вы так думаете?
– Он немного напрягся и нахмурился, словно человек, намерения которого были неправильно истолкованы.

– Я никогда не поверю, что один человек похищает другого из добрых побуждений. Вы можете привести мне тысячу доводов, но я вам не поверю.

– Допустим, что вы правы, - он усмехнулся, - но вам нечего бояться. Вам незачем бояться меня.

– Вы полагаете?
– Я тоже усмехнулась.
– Допустим, я скажу, что не боюсь вас. И вы за это меня отпустите?

– А вы хотите, чтобы я вас отпустил?

– Безусловно. Вы что же, сомневаетесь? Все происходящее очень странно и доставляет мне большой дискомфорт. Или вы считаете это притворством?

– Хорошо, - сказал он.
– Но я и не думал удерживать вас.

– Ладно.
– Я села поудобнее и принялась растирать болевшие запястья и лодыжки.
– Очевидно, вы похитили меня с исключительно добрыми намерениями.
– В моем голосе слышался явный сарказм.
– Но почему я здесь? Почему вы приволокли меня сюда?

– Потому что это мой дом, - спокойно ответил Иванов, - и он обязательно должен стать и вашим домом.

– Прекрасно, - я начала злиться.
– А у меня спрашивать совсем необязательно? Или вы тоже из тех, кто считает женщину низшим существом, лишенным разума, и поэтому обходится с ней как с вещью? Учтите только, что я не вещь и так обходиться с собой не позволю.

– Вам не идет, когда вы злитесь, - спокойно сказал авангардист. Теперь вам не следует так много думать о себе.

– Значит, я должна думать о вас?

– Конечно.
– Он серьезно кивнул.
– Вам давно пора перестать самой решать проблемы и предоставить это мужчине, которого сама природа предназначила для этого. Пусть теперь все ваши мысли будут обо мне, все ваши желания будут подчинены мне, все ваши заботы будут обо мне.

– Бред, - устало вздохнула я.
– Мысли вы никак не можете контролировать, это вам не удастся. Да и что, кроме ненависти к вам, я могу испытывать в таком положении?

– Поймите, - он слегка улыбнулся, - это только сначала. Пока вы обижены, в вас бурлят чувства, но постепенно это пройдет. Вы перестанете воспринимать меня как ужасного монстра, наоборот, я буду казаться вам именно тем человеком, который вам необходим.

– Конечно, конечно, господин суперчеловек, - я покачала головой. Поймите... Да ни один человек не способен понять другого. Как вы можете за меня решать, что я буду думать и чувствовать? Ну-ка представьте себе, что вы идете по улице, вас хватает какой-то громила, волочет к себе, а там говорит: "Знаешь, дорогой, ты мне очень понравился. Сейчас тебе будет немного плохо, но потом все уладится, я буду для тебя самым лучшим человеком". Сомневаюсь, что вас это обрадует.

– Не сравнивайте одно с другим, - зло бросил художник.
– Женщине самой природой велено подчиняться мужчине, так было и так будет. Сейчас хватает вздорных теорий о том, что женщина может решать сама за себя.

Чушь! Плеткой загнать ее в темный чулан, чтобы никто не видел! А там пусть подумает о своем положении. Мужчине самой природой предписано подчинять, совершать насилие, если хотите, а женщине, как самке, только покоряться.

– Вы бы так не думали, окажись сами на месте жертвы насильника.

– Я же предупредил вас, чтобы вы не сравнивали!
– резко проговорил он.
– Мужчина и женщина не могут быть равны в этом отношении.

– Конечно, - я кивнула, - насилие может иметь разные формы, вот только суть его остается неизменной. А в основе его унижение человека.. Унизить, растоптать, подчинить личность. И как бы вы меня ни убеждали, униженный человек никогда не будет чувствовать себя хорошо и счастливо рядом с насильником.