Александр Филиппович ПЛОНСКИЙ
НАВОДКА
Фантастический рассказ
В. П. Кузьмин был недоволен своей внешностью. Конечно, кандидат наук - не оперный тенор, внешность для него не столь важна. Но, согласитесь, нос и губы коренного жителя Папуа вряд ли к лицу человеку с московской пропиской. По этой причине Виктор Павлович никогда не возникал перед телевизионной камерой: наделенный более чем богатым воображением, он представлял, как нелепо будет смотреться на экране. К тому же, у него была смешная привычка непроизвольно дергать себя за ухо.
А вот по радио Кузьмин выступал часто, с научно-популярными беседами для детей среднего и старшего школьного возраста. Текст он наговаривал сам и ударения никогда не путал, чем снискал симпатии обаятельной женщины и блестящего диктора Ольги Высоцкой.
Записывали его в Доме радио на улице Качалова, а гонорар платили на площади Пушкина, в большом сером здании, где, наряду с другими заведениями, находилась касса, перед которой дважды в месяц толпились знаменитости из мира искусств (Кузьмин чувствовал себя среди них белой вороной). Как-то ему посчастливилось занять очередь за самой Валентиной Леонтьевой - тогда, в конце пятидесятых, это была обыкновенная женщина в мохнатой желтовато-серой шубе.
Говорил Виктор Павлович сипло: в детстве он решил стать великим певцом и, перетрудившись, надорвал связки. Ольга Высоцкая перед записью, бывало, советовала полушутя-полувсерьез:
– Выпейте пивка в буфете, глядишь, голос и прорежется.
Кузьмин конфузился и переживал, а Высоцкая, добрая душа, успокаивала:
– Зато вы за Райкина деньги получать можете... По телефону.
Все это было и прошло. Вот уже полгода, как В. П. Кузьмин расстался с Москвой. Большая наука устремилась в Сибирь, волна подхватила и унесла молодого кандидата, мечтавшего о докторской. А в сибирском НИИ, куда его пригласили, условия для работы были отменные.
...Кузьмин сидел за столом в лаборатории, которой заведовал, смотрел на экран осциллографа и дергал себя за ухо. "Идиотское письмо, - думал он.
– Может, подшутил кто-нибудь?"
Вспомнил, как однажды ему позвонили и сказали, что на студии спуталась пленка, а через двадцать минут передача, и если он не придет и не выдаст текст прямо в эфир, то будут большие неприятности. Кузьмин, возможно, побил рекорд, пробежав от улицы Щусева, где работал, до улицы Качалова за одиннадцать минут с секундами.
Дежурный милиционер потребовал пропуск.
– Какой еще пропуск!
– задыхаясь, прохрипел он.
– Передача срывается, меня ждут!
– Ничего не знаю, - сказал милиционер, - звоните в студию.
Татьяны Борисовны Красиной, редактора детского отдела, на месте не оказалось.
"Безобразие!
– возмутился Кузьмин.
– Какая безответственность!"
Наконец, Красину разыскали.
– Бог с вами, - удивилась она.
– Пленка запуталась? У нас так не бывает. Ваша передача уже в эфире.
Обратно Кузьмин шел не спеша, но передача была длинная, и он успел услышать несколько заключительных фраз, произнесенных до противности сиплым голосом.
А через пять минут в дверь вежливо постучали и некто Гольник, горбатенький, ехидный эмэнэс из соседней лаборатории, поздравил Кузьмина с успешным и, что самое главное, полезным выступлением. Глаза его откровенно торжествовали.
"А что, если это дело рук Гольника?
– заподозрил было Кузьмин.
– Но с другой стороны, какой кретин испишет бисерным почерком целую тетрадь, чтобы подшутить? Хватит и страницы".
"Здравствуйте, "глубокоуважаемый" Виктор Павлович!
– говорилось в письме, и слово "глубокоуважаемый", взятое в кавычки, неприятно озадачило Кузьмина.
– Я давно собирался заполучить в свои руки адрес Вашего местожительства, но это было чрезвычайно трудно ввиду того, что я не знал года Вашего рождения! Однако мои усилия, наконец, увенчались успехом. Говорят, мир не без добрых людей и не без дураков. Добрые люди помогают мне в моем тяжелом положении, а дураки стараются его осложнить...".
"Опять эта странная наводка", - подумал Кузьмин, отрешенно наблюдая, как на экране осциллографа извивается и пульсирует изумрудное пламя. Так во времена палеолита неандертальцы, сгрудившись вокруг пещерного огня, созерцали его буйную пляску.
"...Коротко о себе: я занимался тяжелой атлетикой, имею второй разряд по шахматам. Кроме того, получал повышенную стипендию. Ходил всегда без фуражки, что не замедлило положительно сказаться на моем здоровье. В декабре у меня началась преддипломная практика..."