— Что-то вроде телепатии?

— Под телепатией… мгм… понимают мысленное общение двух людей — индуктора и реципиента. Здесь же нет ни того, ни другого. Вернее, оба в одном лице. Один и тот же человек будет одновременно и среди нас, и на Геме. В этом вся соль!

— Но ведь мышление — продукт деятельности мозга, — осторожно возразил Стром. — С материалистической же точки зрения…

— Не будьте догматиком, юноша! — перебил Борг. — Форм движения материи множество. А вы… мгм… все сводите к веществу. Игнорируете поле, говорю я вам! В моем представлении мысль так же материальна, как вещество, из которого состоит мозг. Они образуют неразрывную совокупность. Только вещество локализовано в пространстве, а поле мысли простирается в бесконечность. Теоретически… мгм… Возьмите звезду и ее свет. Звезда может быть в другой галактике, а ее световое излучение достигает нас, преодолев немыслимое расстояние. И по нему мы судим о самой звезде.

— Но ведь человек… Его энергия… — начал было Игин, но, запутавшись, умолк.

— Биотоки человека настолько слабы, что не зажгут крошечную лампочку. Но их можно усилить, и тогда… Дошло?

— Вы хотите сказать, что, промодулировав мыслью вакуумные волны, можно точно так же усилить ее энергию? — догадался наконец Стром.

— Дошло, — на сей раз утвердительно произнес Борг. — Но не следует… мгм… все сводить к технике. — Нужен мыслелетчик. Человек. Остро мыслящий.

Впечатлительный. Лишенный эгоизма. С чистым сердцем и возвышенными чувствами. Способный осмыслить великое множество проблем, стоящих перед человеческим обществом, понять чуждую нам инопланетную жизнь, связать разрозненное, дни и годы транспонировать в секунды… Найдется ли еще такой человек на Мире или на Утопии? Ну?

— Джонамо! — воскликнув Стром.

— Конечно же, Джонамо! — подтвердил Игин. — Если уж не она, то кто же еще?

— Джонамо? Припоминаю… — насупил брови Борг. — Пожалуй, она подойдет…

Определенно подойдет, — повеселел старый ученый. — Мгм… Это уже полдела.

А теперь, молодые люди, слушайте меня внимательно…

— А я тебе говорю, что никаких запоров там нет! — вышел из себя Банг. — Обычная биоволновая задвижка.

— Какая разница, — продолжал твердить Тикет. — Мы же все равно не знаем кода!

— Если струсил, так и скажи. И проваливай, слышишь? Без тебя обойдусь!

— Я не трушу, а хочу как лучше.

— Тогда молчи. Я знаю что делаю. Никакого кода нет. Просто надо задумать.

— Как это задумать?

— Ну, мысленно скомандовать: «двери, откройтесь!» — И они действительно откроются?

— Должны открыться.

Банг прибавил шаг, и Тикет, который был младше года на два, едва поспевал за ним.

— А ты почем знаешь?

— Вот зануда, — выругался Банг. — Ведь говорил же: запирать не от кого, преступников не осталось. Кроме нас, — добавил он с гордостью. — Но о том, что мы преступники, никто не знает. Понял?

— А ты уверен, что это будет настоящее преступление? — робко спросил Тикет.

— Еще бы! В старину нас назвали бы злодеями. «От кошмарного злодейства леденела кровь…» — Я не понял, что леденело?

— Кровь! Что еще может леденеть! Это я вычитал в де… в детективном романе, — Банг с торжеством посмотрел на окончательно оробевшего Тикета. — Очень древняя книга, понял? У моей бабушки была своя бабушка, а у той еще одна. Так вот, самая старая бабушка очень любила читать детективные романы.

Жаль, сохранился единственный. Мама говорит, что он… сейчас вспомню… ага, семейная реликвия, вот как! Я его наизусть выучил.

— Расскажи, — взмолился Тикет.

Банг пригладил взлохмаченную шевелюру, вздернул усыпанный веснушками нос и с важностью проговорил:

— Потом. Когда сделаем дело.

Тикет обиженно замолчал, но долго не выдержал и, шмыгнув носом, спросил:

— А правда, что в старину было интереснее?

— Да уж! Сражались, совершали подвиги. Вот в следующий раз давай совершим подвиг!

— Какой?

— Ну… например, угоним звездолет.

— Зачем?

— Какая разница, зачем? Просто подвиг, понимаешь?

— Понимаю… — неуверенно сказал Тикет. — Послушай, ты музыку любишь?

— А ты?

— Компьютерную нет. А вот ту, что передавали по глобовизору…

— Это и есть старинная музыка, — разъяснил Банг. — Она настоящая. Так моя мама говорит.

— Ну и как тебе?

— Здорово!

— Вот увидишь, я научусь тоже, как Джонамо…

— Может, и научишься, — великодушно согласился Банг. — Но раньше сделаем дело. … Председатель был непривычно рано разбужен сигналом информ-компьютера.

— Что случилось? — спросил он, еще не поборов сна.

— Чрезвычайное происшествие. Выведен из строя компьютериал в Сеговии-Бест.

— Причина аварии?

— Диверсия.

— Что-о?

— Разрушены корпуса блоков, поломаны платы, оборваны кабели. И повсюду надписи: «Долой компьютеры, да здравствует Джонамо!» — Информация принята, — подавленно произнес Председатель.

В первый момент его охватила растерянность, мелькнула малодушная мысль: «Не ошибся ли я, поверив Строму? Неужели мои прежние опасения оправдываются?