— Фантастически сильной воле! Поражаюсь ему. Он — уникум. Вы оба находились в поле Беслера, а что это такое, вам теперь известно. Его воздействие на организм сродни гипнозу. Я лишь заглянул в жерло волновода и чуть было…

— Когда мы ползли, — вспомнила Инта, — будто по вязкой глине, мне все время слышалось: «Кто кого! Кто кого…» Кей словно сражался насмерть!

— Так и было.

— Все время думаю о нем… Один в этом аду! Без малейшей надежды на помощь.

Ужасно! Как он, что с ним?

— Не хочу утешать ни вас, ни себя, — проговорил ученый, — и все же сейчас ему легче. Когда Кей спасал вас, он не просто сопротивлялся полю Беслера, а помогал вам преодолевать его воздействие. Это даже не вдвое труднее, а во много раз. Попробуйте решать в уме две сложные математические задачи одновременно!

— Я и одной не решу, — слабо улыбнулась девушка.

— При его таланте, воле, упорстве он мог бы стать большим ученым. Хотя… почему «мог бы»? И станет. Убежден, что станет!

— Вы действительно так думаете?

— Я не привык кривить душой, — с оттенком обиды сказал Корлис.

— Не обижайтесь… У меня к Кею особое отношение…

— Знаю.

— Что вы можете знать? Я люблю его! Но поняла, что люблю, только там.

— Для меня это давно не секрет.

Инта прикрыла вспыхнувшее лицо ладонями.

— Неужели? А он… догадывается?

— Конечно, — кивнул Корлис. — И сам тоже… Да-да, тоже любит вас.

— Но он же никогда…

— Просто скрывает свои чувства. При всех своих волевых качествах он очень застенчив. А может, считает, что сейчас не до любви.

— Кей прав.

— Ничего подобного, — с невольным вздохом проговорил планетолог. — Любовь поддерживает вас, добавляет сил.

— А вы когда-нибудь любили? — осмелившись, спросила девушка.

Корлис посмотрел на нее с грустью.

— Любил ли я? Пожалуй, нет… Впрочем, что я… Любил, люблю и буду любить ее, Гему. А еще вас с Кеем. Хочу, чтобы вы с ним были счастливы, чтобы у вас росли дети, а у них — свои. И чтобы эта уходящая в будущее цепочка никогда не прерывалась! Но пока не будем загадывать…

Тем временем Кей сползал, лежа на животе, по тоннелю, уходящему в глубь Гемы. Он уже давно миновал площадку, где была найдена Инта, продолжал спускаться все ниже и ниже, теряя счет метрам и минутам. Влажный, теплый, пахнущий нефтью воздух царапал бронхи, вызывая мучительный кашель. Стены тоннеля слабо люминесцировали, но в этом зыбком свечении ничего нельзя было рассмотреть, лишь до боли уставали глаза.

Кей двигался на ощупь, впиваясь кончиками пальцев в шероховатую поверхность бесконечной трубы. Спуск казался подъемом, столько усилий требовало передвижение. Но не физические усилия были для Кея самыми трудными. С гораздо большим трудом он концентрировал мысли, сохраняя власть над сознанием.

Сладкозвучные голоса нашептывали:

«Остановись, отдохни, расслабься… Стоит тебе захотеть, и ты получишь все, что угодно… Увидишь Инту, твою любимую… Только закрой глаза… Все, о чем мечтаешь, исполнится… Это ведь так просто — закрыть глаза и расслабиться… Совсем просто… И приятно… приятно… приятно…» — Кто кого! — хрипел Кей в ответ.

Сколько прошло — минут, дней, лет? Целая вечность… А он все полз, не думая ни о чем, кроме главного: не поддаться, дойти во что бы то ни стало.

Раскрыть тайну Гемы. Может быть, Корлис не ошибается и в ее глубинах живут люди. Хорошо бы! Тогда они объединят усилия и цивилизация будет спасена!

«Остановись, отдохни, расслабься…»

Вперед, только вперед!

Наконец тоннель расширился, вышел на горизонталь. Кей с трудом поднялся на ноги и, касаясь рукой стены, зашагал вперед, пошатываясь, тяжелой походкой смертельно уставшего человека.

Вскоре он уперся в массивную дверь. Изнутри, сквозь щели дул теплый ветер, ощущался запах озона — дышать стало легче.

Кей попробовал нащупать дверную ручку — ее не оказалось. Попытался открыть дверь — тщетно. Навалился всем телом, забарабанил кулаками. Тишина…

А умолкнувшие было голоса с новой, силой начали напевать в уши: «Ты достиг цели… Отдохни, расслабься, и дверь откроется, распахнется сама… сама… сама…» Тогда Кей вынул лучевой нож.

С грохотом упал вырезанный кусок двери. Пригнувшись, космокурьер пролез через образовавшийся лаз, сделал несколько шагов и, когда рассеялось облако пыли, замер в изумлении…

То, что он увидел, трудно было назвать помещением. Казалось, перед ним город — с домами, улицами, толпами людей. Но ни единого звука не раздавалось в этом странном городе.