Небо вздымалось гигантской колонной. Ее основание призрачно утопало вморе света, а вершина была дымчато-черной. Едва угадывались звезды. Он шел мимо аквариумов-витрин, сквозь скопище людей, спешащих,фланирующих, топчущихся на месте, пробивая в толпе брешь. Когда-то,вырвавшись из спазматических объятий города, он целый день мчался, кудаглаза глядят, лишь бы подальше от кишащей людьми бетонной пустыни.Заночевал в мотеле. Рухнул на койку, обессиленный, не раздеваясь.Казалось, не пройдет и секунды, как сон, вязкий, глухой, засосет в мертвуюзыбь беспамятства.
Александр Филиппович ПЛОНСКИЙ
ПОСЛЕДНИЙ ТЕСТ
Фантастический рассказ
Небо вздымалось гигантской колонной. Ее основание призрачно утопало в море света, а вершина была дымчато-черной. Едва угадывались звезды.
Он шел мимо аквариумов-витрин, сквозь скопище людей, спешащих, фланирующих, топчущихся на месте, пробивая в толпе брешь. Когда-то, вырвавшись из спазматических объятий города, он целый день мчался, куда глаза глядят, лишь бы подальше от кишащей людьми бетонной пустыни. Заночевал в мотеле. Рухнул на койку, обессиленный, не раздеваясь. Казалось, не пройдет и секунды, как сон, вязкий, глухой, засосет в мертвую зыбь беспамятства.
"Спасен, свободен..." - мелькнула блаженная мысль. Кружилась голова, звенело в ушах, словно под водяным прессом, сознание ускользало... И вдруг взрыв, вспышка, крик: мобиль несется в людскую гущу... Нужно отчаянно выкручивать руль, чтобы объехать, не задавить...
Снова бездна и тот же закольцованный бред. Под утро подумал: схожу с ума. И решил: будь, что будет! Мобиль помчался в сон, давя и расшвыривая колесами аморфную массу...
Проснувшись, понял, что так и не обрел свободы, что навсегда прикован к городу - не вырваться, не убежать.
...Сейчас он двигался, как в том страшном бреду, не сворачивая и не сторонясь: его окружали призраки. Призраки-дома, призраки-манекены в витринах, призраки-люди. Ничего вещественного, кроме него самого. Это была дань ностальгии, жажде города, того города, от которого он мечтал избавиться навсегда...
* * *
– Вы преступник, Лэнк, - сказал Мартин.
– Очень жаль, но это так.
– Какое же преступление я совершил?
– Пока никакого. Но совершите. Обязательно совершите, если не принять меры. В старину сказали бы, что это у вас на роду написано.
– Чушь!
– Отнюдь. Мы проанализировали десять прогностических вариантов, и в каждом из них - убийство!
– Где доказательства, что я совершу его в действительности?
– Их нет, - пожал плечами Мартин.
– Да мы и не обязаны предъявлять доказательства. У вас устаревшие представления о правосудии. Поймите, Лэнк, математическое моделирование дает возможность с высокой степенью вероятности предвидеть будущее. Вам предложили ряд тестов. Их результаты вместе с вашими генными тензорами, футуралами, паркограммами ввели в компьютер и задали десять типовых эвристических программ, от экстремальной до асимптотической. И всякий раз компьютер ставил один и тот же диагноз: "Убийца!"
– Но разве можно карать за несовершенное преступление?
– с отчаянием воскликнул Лэнк.
– Мы никого не караем, - ответил Мартин.
– Наша задача не наказывать, а защищать. И мы обязаны защитить человечество от вас, Лэнк.
– Что же со мной будет?
– Землю можно сравнить с кораблем, а живущих на ней - с экипажем. В давние времена, обнаружив у матроса признаки проказы, его, дабы спасти других...
– Бросали за борт?
– Нет, высаживали на необитаемый остров.
– Неужели моя... болезнь неизлечима?
– Медицина не всесильна, - жестко проговорил Мартин.
– Готовьтесь, Лэнк, вам предстоит космическое плавание. И на одной из необитаемых планет...
– Я не выдержу...
– простонал Лэнк.
– Сойду с ума от одиночества. Это самая жестокая казнь, которую можно придумать. Уж лучше...
– Не унижайтесь, бесполезно!
– Вы палач, мне это ясно и без компьютера!
– Возьмите себя в руки. Вас снабдят всем необходимым. Человечество великодушно и, раз уж так случилось, пойдет на любые затраты, чтобы оправдать...
– Свое собственное преступление по отношению ко мне?
– Не кощунствуйте, Лэнк!
– закричал Мартин.
– Черт возьми, вы по-прежнему принадлежите к человечеству. Изгнанный, еще не вычеркнут из списков. У вас будет все, чего достигло общество, - сокровища науки, культуры, искусства. Распорядитесь ими разумно, и одиночество не окажется вам в тягость!
– А если я не соглашусь?
– Вашего согласия никто не спрашивает!
* * *
И вот Лэнк идет по призрачному городу - островку Земли, отделенному от нее тысячей парсеков. Он может не только идти, но и бежать до изнеможения, не покидая при этом замкнутого пространства радиусом около десяти метров - столько ему отведено для жизни. Правда, пространственная сфера способна трансформироваться - по его воле становиться то безмерным клокочущим океаном, то заповедными джунглями, то старинным парком с купинами тонко пахнущих роз, но чаще всего - безликим в своей громадности городом.
Искусственный, напоминающий мираж, хотя и вполне правдоподобный, мир всецело принадлежит ему. Лэнк - всемогущий бог этого мира и останется богом до самой смерти. И тогда мир тоже исчезнет. А пока Лэнк может обрушивать молнии, вызывать стихийные бедствия или же созидать по библейским или собственным рецептам все, что вздумается. И он трудится в поте лица, творя и разрушая, разрушая и творя...
Лэнк сознавал, что все это лишь беспрестанная, лихорадочная смена декораций, попытка уйти - на сей раз от самого себя, своего прошлого, воспоминаний... Он мог, но не хотел имитировать то конкретное, с чем был связан на Земле. Убедить себя в реальности иллюзий, в вещественности образов, создаваемых в мозгу электроникой, было нетрудно. Однако это значило бы сломиться, капитулировать, признать правоту тех, кто приговорил его к одиночеству, самому стать призраком, фантомом. Лэнк презирал это подобие наркотика, пусть безвредное, даже благодатное, но дурманящее почище давно забытых героина или марихуаны...